Роль хрусталя в семейной жизни - [37]
3 – й а н г е л. Да какому попу!.. (Плачет .) Мало ли что они скажут! Может, ты, отец, еще нас переживешь!..
2 – й б о л ь н о й. Вообще чума! Донор, говорю, кто?!
1 – й б о л ь н о й. Ах, да что вы притворяетесь! Все было понятно с самого начала. Они собираются пересадить вам мою печень, только и всего. А меня… как это говорится?.. спишут. Поставят диагноз «отторжение»… И ведь правы будут, вот в чем дело! Отторжение… Ведь я действительно уже давно отторгнут этой жизнью, и я ее отторгаю! Отторгаю! Распутство свое отторгаю, трусость, готовность примириться с любой гадостью, лишь бы жить, дышать, спать с женщинами… Жестокость свою отторгаю! Я же сам хотел вас убить и сейчас готов, а чем я лучше вас, чтобы я жил, а вы умерли…
2 – й б о л ь н о й. Фильтруй, фильтруй, слышь, профессор, ты фильтруй! Убить он, нах, хочет… Ты готов отвечать или так базаришь?
1 – й а н г е л. Неужели вы не понимаете?! У человека нервный срыв, у него кризис среднего возраста, у него депрессия… Оставьте его! И вы (1-му больному ) успокойтесь, любимый… Я не дам… Все будет хорошо, вы скоро выпишетесь, а эти безумцы…
2 – й и 3 – й а н г е л (вместе ). Ты что сказала?! Молчи!!!
В палате наступает тишина. Через минуту ее нарушает 1-й больной.
1 – й б о л ь н о й. Да, всем все ясно. Нужно только прямо сказать… Вы (2-му больному ) готовы дать им денег, чтобы они убили меня и пересадили вам мою печень? И готов ли я, если удастся, убить вас, или их, или всех, кто здесь есть, чтобы остаться в живых? Экзистенциальный выбор… 3 – й б о л ь н о й. Зря ты, профессор, такими словами. Все люди, со всеми можно договориться по-человечески. Он же не совсем отмороженный, он нормальный парень, поговори с ним нормально, он поймет. У него ж мать есть… Сестрички, а успокоительного не осталось у вас?
Ангелы несколько секунд переглядываются, не решаясь, потом повторяют манипуляции с капельницами и неведомо откуда снова появившейся бутылкой водки, остатки которой по очереди допивают из горлышка.
3 – й б о л ь н о й (после паузы ). Вот это правильно… Жить-то всем хочется, мне вон, может, час остался, а тоже… Ну, тихонько, споем, что ль, чем собачиться?..
Больничная цыганочка
3 – й б о л ь н о й.
На горе стоит ольха, под горою вишня…
2 – й б о л ь н о й.
В этой жизни я всегда
третий лишний…
1 – й б о л ь н о й.
То ли жил я, то ли нет,
неизвестно…
В с е б о л ь н ы е (хором).
А душе в груди всегда
было тесно!
Х о р а н г е л о в.
Эх, раз, еще раз, даже в самый смертный час,
запоем мы песню эту, что придумана до нас!
3 – й б о л ь н о й.
Я цыган, и ты цыган, оба мы цыгане…
2 – й б о л ь н о й.
Кем угодно назовешься
по пьяни…
1 – й б о л ь н о й.
Всех красавиц полюбить
не успею…
В с е б о л ь н ы е (хором ).
А с одною жизнь прожить
не сумею!
Х о р а н г е л о в.
Эх, раз…
3 – й б о л ь н о й.
Две гитары за стеной жалобно заныли…
2 – й б о л ь н о й.
Про меня друзья давно
позабыли…
1 – й б о л ь н о й.
И на главный мой вопрос
нет ответа…
В с е б о л ь н ы е (хором ).
Значит, песня до конца
не допета!
Х о р а н г е л о в.
Эх, раз…
Ангелы во время пения танцуют цыганочку, больные обозначают танец на кроватях.
2 – й б о л ь н о й. Чисто, нах, по-человечески.
3 – й б о л ь н о й. Вроде и помирать не нужно, а, мужики?
1 – й б о л ь н о й. Да-да, одно и то же мучает всех.
2 – й б о л ь н о й (вскакивает на кровати, валятся капельницы, дальнейшее он произносит, стоя на кровати, держась одной рукой за спинку, а другую простирая вперед, как памятник ). Пацаны! Брателло! Товарищи! Короче, к вам обращаюсь я, друзья мои! Завязываем эту хренотень вообще! Человек создан для счастья, как птица для полета, реально! Я сам в школе читал, но не верил ни грамма, а сейчас понял. Чего они нас лечат?! Чего мы перед ними шестерим? Лучше, блин, умереть стоя, чем жить на ихних коленях, как мелкие! Не надо мне печени, вы въезжаете? Не хочу у другана последнюю печень себе рвать, как поганый крысятник и отморозок. Как я с нею жить буду, если из-за меня другого пацана приморят? Человек, падла, звучит гордо, и ни хрена не надо жалеть человека, нах, не надо, я, конкретно, говорю, унижать его жалостью, его, сука, любить надо!!! Их власть – это наш страх, братаны, я без бэ говорю. У каждого народа такое, типа, правительство, которого он, типа, достоин, вы поняли-нет?! Я отказываюсь от печени. Передайте мою печень, за которую я бабки отдам, когда ее притаранят от реального жмура, в пользу детского дома, вы сечете, суки рваные, передайте ее в фонд памятника кому-нибудь или на церкву, а мне не надо вашей печени… Все, доктора, кончилась ваша власть, теперь беспредел и демократия будут у нас в палате! За нашу и вашу, нах, свободу! Мужская интенсивная терапия поднимается с колен! Ура, товарищи! Долой!
Звучит торжественный марш. Ангелы везут кровать 2-го больного по палате, останавливая ее у кроватей других больных, – это выглядит, как объезд министром обороны парадного строя.
2 – й б о л ь н о й (1-му больному ). Не бзди, профессор, перезимуем!
1 – й б о л ь н о й. В сущности, это свобода…
2 – й б о л ь н о й (
“Птичий рынок” – новый сборник рассказов известных писателей, продолжающий традиции бестселлеров “Москва: место встречи” и “В Питере жить”: тридцать семь авторов под одной обложкой. Герои книги – животные домашние: кот Евгения Водолазкина, Анны Матвеевой, Александра Гениса, такса Дмитрия Воденникова, осел в рассказе Наринэ Абгарян, плюшевый щенок у Людмилы Улицкой, козел у Романа Сенчина, муравьи Алексея Сальникова; и недомашние: лобстер Себастьян, которого Татьяна Толстая увидела в аквариуме и подружилась, медуза-крестовик, ужалившая Василия Авченко в Амурском заливе, удав Андрея Филимонова, путешествующий по канализации, и крокодил, у которого взяла интервью Ксения Букша… Составители сборника – издатель Елена Шубина и редактор Алла Шлыкова.
Антиутопия «Невозвращенец» сразу после публикации в журнале «Искусство кино» стала едва ли не главным бестселлером года. Темная, истерзанная гражданской войной, голодная и лишенная всяких политических перспектив Москва предполагаемого будущего 1993 года... Главный герой, пытающийся выпутаться из липкой паутины кагэбэшной вербовки... Небольшая повесть как бы фокусирует все страхи и недобрые предчувствия смутного времени конца XX века.
Герой романа Александра Кабакова — зрелый человек, заново переживающий всю свою жизнь: от сталинского детства в маленьком городке и оттепельной (стиляжьей) юности в Москве до наших дней, где сладость свободы тесно переплелась с разочарованием, ложью, порушенной дружбой и горечью измен…Роман удостоен премии «Большая книга».
Герой романа Александра Кабакова не столько действует и путешествует, сколько размышляет и говорит. Но он все равно остается настоящим мужчиной, типичным `кабаковским` героем. Все также неутомима в нем тяга к Возлюбленной. И все также герой обладает способностью видеть будущее — порой ужасное, порой прекрасное, но неизменно узнаваемое. Эротические сцены и воспоминания детства, ангелы в белых и черных одеждах и прямая переписка героя с автором... И неизменный счастливый конец — герой снова любит и снова любим.
В Москве, в наше ох какое непростое время, живут Серый волк и Красная Шапочка, Царевна-лягушка и вечный странник Агасфер. Здесь носится Летучий голландец и строят Вавилонскую башню… Александр Кабаков заново сочинил эти сказки и собрал их в книгу, потому что ему давно хотелось написать о сверхъестественной подкладке нашей жизни, лишь иногда выглядывающей из-под обычного быта.Книжка получилась смешная, грустная, местами страшная до жути — как и положено сказкам.В своей новой книге Александр Кабаков виртуозно перелагает на «новорусский» лад известные сказки и бродячие легенды: о Царевне-лягушке и ковре-самолете, Красной Шапочке и неразменном пятаке, о строительстве Вавилонской башни и вечном страннике Агасфере.
«Стакан без стенок» – новая книга писателя и журналиста Александра Кабакова. Это – старые эссе и новые рассказы, путевые записки и прощания с близкими… «В результате получились, как мне кажется, весьма выразительные картины – настоящее, прошедшее и давно прошедшее. И оказалось, что времена меняются, а мы не очень… Всё это давно известно, и не стоило специально писать об этом книгу. Но чужой опыт поучителен и его познание не бывает лишним. И “стакан без стенок” – это не просто лужа на столе, а всё же бывший стакан» (Александр Кабаков).