Роль читателя. Исследования по семиотике текста - [134]
К этому моменту читатель понимает, что в его Главе-фантазме 2 Рауль и Маргарита были наделены S-необходимым свойством «встретиться на балу», каковое свойство отвергается в шестой главе Драмы. Поэтому Рауль и Маргарита никак не могут быть идентифицированы с Тамплиером и Пирогой, поскольку у этих двух пар разные S-необходимые свойства и две мироструктуры не могут быть трансформированы одна в другую.
Логика фабулы следует принципу Лейбница: «Если в жизни индивида, а также во всей вселенной что-нибудь происходило бы по-иному, не так, как обычно, то ничто не помешало бы нам сказать, что это – другой индивид и другая возможная вселенная, выбранная Богом. Это был бы действительно другой индивид»[543]. Замените слово «Бог» на выражение «финальное состояние текста» – и слова Лейбница будут полностью соответствовать нашей ситуации.
Что читателю никак не понять, так это почему, если его предвидения-предположения были неверными, персонажи в шестой главе ведут себя так, будто эти предвидения-предположения были все же верны.
По сути дела, на этой стадии фабула как бы присваивает себе изумление читателя (который, собственно, и имеет основания изумляться): в шестой главе сама фабула in persona[544] должна быть структурно и прагматически изумлена, потому что оказывается неудачным результатом безуспешного читательского сотворчества (см.: Barbieri etc., 1976).
При повторном, критическом чтении возникает соблазн каким-то способом рационально объяснить эту историю. Способов может быть много. Например, почему бы не предположить, что две маски на балу – это соответственно любовник и любовница наших героев, ожидающие встретить своих партнеров по адюльтеру? Но такое предположение можно сделать только в мире нашего обыденного опыта, в котором есть много индивидов, нам еще не знакомых. В мире W>N существуют лишь те индивиды, которые эксплицитно названы и описаны. В мире W>NДрамы эти гипотетические любовник и любовница соответственно Маргариты и Рауля никак не обозначаются как таковые (мы так и не узнали, кто такие на самом деле Пирога и Тамплиер; однако нет и никаких указаний на то, что они – партнеры по адюльтеру наших героев).
Более того, принимая вышеназванное предположение, мы должны были бы также допустить, что две адюльтерные пары использовали одни и те же маскарадные костюмы. Но это вступает в вопиющее противоречие с нашими представлениями о нарративном этикете (и с наиболее уважаемыми интертекстуальными фреймами): текст должен был бы заранее дать какие-нибудь указания на такую возможность, но никаких подобных указаний он не дает. Посредством своего рода нарративной импликации мы заключаем, что никакой автор (никакой текст) не мог бы так бесстыдно попрать интертекстуальные фреймы и что, следовательно, имеется в виду нечто другое – еще и потому, что в следующей главе бросается вызов любому рациональному объяснению.
Там говорится, что «это небольшое злоключение послужило уроком для Рауля и Маргариты». Но это значит, что наши герои знают не только то, что произошло в шестой главе, но и все то, что имело место в главах-фантазмах, в частности – пропозициональные установки таинственных масок, Тамплиера и Пироги. Конечно, кто-то мог и рассказать обо всем этом нашим героям. Но эта гипотеза исключается в силу правил стилистического гиперкодирования: если текст говорит, что / cette petite mésaventure servit de leçon à Raoul et Marguerite /[545], то это значит согласно принятому языковому узусу, что речь идет именно об их злоключениях и об их ошибках.
Седьмая глава Драмы в еще большей степени соединяет нарративный мир шестой главы и возможный мир глав-фантазмов. Иначе как объяснить название этой главы: «Счастливая развязка для всех, кроме прочих»? Здесь семантическая нелогичность усиливает нелогичность нарративную. Никакой семантический анализ выражения / tout le monde / («все») не позволяет оставить за пределами этого понятия каких-либо / les autres / («прочих»). Название главы бросает вызов не только нашим интенсиональным привычкам, но и элементарной экстенсиональности. Таким образом, оно – прекрасное резюме всей новеллы, своего рода сжатая финальная аллегория непоследовательности и нелогичности.
Но можно предложить и такое толкование: / tout le monde / – это все индивиды в мире W>N, a / les autres / – читатели, которые имеют несчастье принадлежать к W>0, к так называемому «реальному» миру, в котором действуют законы благопристойной логики. И это тоже можно счесть моралью-уроком новеллы: не лезьте вы своим читательским рылом в нарративный ряд, в частную жизнь нарративного мира. Этот мир безумен и абсурден – вам там будет не по себе. Но можно сформулировать и противоположную мораль:
