Роль читателя. Исследования по семиотике текста - [128]
Теперь подумаем, можем ли мы представить себе Атоса, размышляющего (в своем мире W>N) о том, что было бы, если бы он не женился на Миледи, когда ее еще звали Анна де Брёй. Проблема в том, что Атос не в состоянии идентифицировать Анну де Брёй иначе как ту особу, на которой он женился в юности. И он не может вообразить альтернативный мир, где бы существовал возможный (потенциальный) вариант его самого, не женатого на Анне, потому что он сам, т. е. определение его самого в пределах повествования, зависит от этого брака.
Разумеется, это – довольно метафизическая игра. Атос – как индивид в своем мире W>N – может иметь пропозициональные установки относительно будущего хода событий в этом W>N, но он не может иметь пропозициональные установки относительно совершенно иного W>N. Именно это я и хочу сказать. Мир данной фабулы не может быть иным. Иначе Атос был бы кем-то иным, живущим в ином мире W>N[523].
Впрочем, для эстетики и литературной критики имеет значение несколько иной аспект данной проблематики. Обычно возможный мир повествования (W>N) анализируется с точки зрения нашего мира референции (W>0) (особенно когда к миру W>N прилагаются критерии строго реалистической эстетики), и гораздо реже происходит обратное, т. е. анализ нашего мира с точки зрения некоего мира возможного.
Тем не менее иногда это все же случается. Так, вслед за Аристотелем («Поэтика», 1451b, 1452а) мы можем сказать, что поэзия более философична, чем реальность (история), потому что в поэзии все случается в силу необходимости, а в реальности (истории) все происходит по воле случая.
Читая какой-нибудь роман, мы можем вынести впечатление, что описываемые в нем события более «истинны», более «реальны», чем то, что было в действительности; например, что Наполеон, взятый на мушку Пьером Безуховым, более «реален», чем тот, что умер на острове Святой Елены. Иногда мы говорим, что персонажи того или иного произведения искусства более «типичны», более «универсальны», чем их (действительные или предполагаемые) жизненные прототипы. Достаточно вспомнить образ Дон Кихота[524].
Итак, мир фабулы (W>N) доступен миру референции (W>0), но это отношение – не симметрично.
8.8.2. Отношения взаимной доступности между мирами W>NC и W>N
Сравнение между миром W>0 и миром W>N всегда синхронно – вне зависимости от того, сравнивается ли наш мир референции сразу со всем ходом событий, со всей фабулой или – шаг за шагом – с различными ее состояниями, так что каждое из них воспринимается как некий возможный мир. Напротив, некий мир W>NC [т. е. мир некоего персонажа] может сравниваться или с каким-либо предшествующим, или с каким-либо последующим состоянием мира W>N.
Персонаж может воображать что-то, или верить во что-то, или желать чего-то как на уровне структур дискурса, так и на уровне структур нарративных (т. е. на уровне фабулы). Мы будем называть первый тип пропозициональных установок «событиями сюжета», понимая под «сюжетом» весь тот ряд событий, который имеет место по ходу разворачивания дискурса, но может не быть существенным для развития фабулы. Таким образом, сюжет – это ряд микровысказываний, исходя из которого читатель строит гипотезы о тех макронарративных высказываниях, которые могут сложиться в фабулу[525].
Как мы уже видели, возможные миры, возникающие в сознании персонажа на уровне структур дискурса, могут состоять из свойств случайных («акцидентных»), игнорируемых фабулой. Во второй главе Драмы Рауль мог бы ударить Маргариту, а мог бы и не ударить (причем здесь не только читатели, но и персонажи делают предвидения о дальнейшем ходе событий) – однако это достаточно несущественно (нерелевантно) с точки зрения фабулы. Как уже было сказано, вторая глава Драмы содержит своего рода уменьшенную модель всей фабулы рассказа – и, однако, если бы эта глава была изъята из рассказа, фабула не изменилась бы. Напротив, вторая глава существенна для сюжета, образуемого структурами дискурса, поскольку она подталкивает читателя к определенным предвидениям относительно дальнейшего развития фабулы.
По ходу сюжета (иначе – по мере разворачивания структур дискурса) сами персонажи могут создавать в своем воображении то или иное будущее развитие событий (или просто желать того или иного развития событий); эти мечты (или желания) затем осуществляются или не осуществляются. Один персонаж полагает, что другой вот-вот придет – а тот не приходит. Один персонаж думает, что другой (или другая) – лжет, в то время как на самом деле он (или она) говорит правду. И т. д., и т. п. Подобные пропозициональные установки используются текстом для изображения психологии персонажей. Эти установки могут очень быстро опровергаться (даже в пределах сравнительно короткой последовательности предложений). Нередко эти установки создают возможные миры, которые
