Роковой сон - [3]

Когда все в зале привели в порядок и домочадцы улеглись спать вокруг хозяина, Дуксия и Эмма поднялись наверх, где, постанывая, лежала Герлева на своей роскошной постели. Эмма слыла самой мудрой женщиной во всем Фале. Она толковала знаки звезд, приметы, предсказывала важнейшие события, поэтому Дуксия намеревалась прямо сейчас, когда обе женщины удобно устроились на табуретах около маленькой жаровни с древесным углем, поведать ей о сне дочери. Две головы в чепцах склонились друг к другу, в красноватом свете виднелись два изборожденных морщинами лица, сосредоточенных и проницательных. Выслушав рассказ, Эмма кивнула и прищелкнула языком. Вполне возможно, согласилась она, и рассказала Дуксии о других подобных видениях, которые благополучно свершились.

Дитя родилось через час после полуночи. Неподалеку прокукарекал петух, очевидно уловив сквозь дверную щель свет звезды, и все снова затихло.

В углу комнаты рядом с жаровней лежал соломенный тюфяк. Эмма опустила на него завернутого в полотно новорожденного на то время, пока она будет заниматься с Герлевой. Когда Дуксия подошла взять на руки ребенка, то увидела, что он выпростал ручонки из ткани и захватил в оба кулачка по соломинке, на которой лежал. Счастливая, что малыш такой крепкий, она позвала подругу полюбоваться на его силу.

— Запомни, что я скажу, — заявила Эмма, то ли вспомнив пророчество, то ли удивляясь, что младенец такой бодрый, — этот ребенок будет властелином. Посмотри, как он овладевает окружающим миром! Он захватит все, что встретит на своем пути, и не только на нем, вот увидишь!

Эти слова услышала Герлева, погруженная, казалось, в глубокий обморок, и слабым голоском произнесла:

— Мой сын будет королем.

Едва придя в себя, женщина послала за Вальтером и потребовала, чтобы тот поскакал в Руан сообщить графу о рождении сына. Брат слишком обожал сестру, чтобы возражать, хотя Фулберт, которому нужна была помощь в выделке пары выдровых шкур, не одобрял этой поездки.

Герлеве же не терпелось, и она беспокойно бродила по комнате, когда Вальтер вернулся из Руана. Едва он вошел, как сестра набросилась на него, задавая дюжину вопросов одновременно и удивляясь, почему брат отсутствовал так долго.

— Нелегко было добраться до милорда графа, — спокойно объяснил Вальтер. — В руанском замке вокруг него так много знатных сеньоров, да и пажи не хотели меня пропускать.

— Но ты видел его? — нетерпеливо спросила Герлева.

— Да, удалось наконец, когда граф направился охотиться на оленя.

Тут Герлева перебила рассказ расспросами, как милорд выглядел, в каком был настроении и что сказал, когда услышал новость. Вальтер отвечал на них насколько мог подробнее, но из его объяснений только и следовало, что милорд выглядел как всегда, а считать такое ответом было просто невозможно. Тогда он открыл свой кошелек и выудил оттуда пояс из золотых звеньев, скрепленных протяжкой, и протянул сестре со словами, что милорд посылает его в знак любви, наказывая до его приезда заботиться о ребенке.

Ребенка уже с месяц, как крестили, когда граф Роберт наконец вернулся в Йесм. Молодой матери передали, что он скачет в Фале в сопровождении большой свиты.

Герлева и Дуксия тотчас бросились лихорадочно готовиться к встрече, разбрасывая свежий тростник и стирая серый пепел, разнесенный по всему полу от очага с сосновыми поленьями, находившемуся посреди залы. Малыша одели в платьице, сотканное собственноручно матерью, а сама она облачилась в голубой наряд, опоясав бедра подарком графа. Даже Фулберта заставили сменить привычную кожаную тунику на парадную из тонкой шерсти, а Вальтера послали проследить, достаточно ли припасено вина и ячменного пива, чтобы граф мог освежиться с дороги.

Едва все эти приготовления были закончены, как громкий топот копыт и звон бубенцов на конской сбруе возвестили о приближении графа. Фулберт и Вальтер поспешили навстречу и встретили кавалькаду уже у самого входа. Милорд в прекрасном настроении прибыл в сопровождении нескольких знатных сеньоров и множества слуг.

Граф скакал на черном жеребце. Роберт Великолепный был красивым мужчиной с изящными руками; его некрупная голова гордо венчала шею. Когда распахнулась пурпурная королевская мантия, застегнутая на правом плече большой брошью из оникса, стала видна красная туника, расшитая зубчатым орнаментом, и меч на боку. Золотые браслеты в дюйм шириной украшали его запястья. Откинутый капюшон мантии обнажил непокрытую голову с черными как вороново крыло, коротко остриженными по нормандской моде волосами.

Роберт спрыгнул с коня, а Вальтер, преклонивший колено при встрече, быстро вскочил, чтобы подхватить поводья. Граф фамильярно похлопал его по плечу, как обычно хлопал тех, кому доверял, и приветливо поздоровался с Фулбертом. Затем повернулся к соскочившим с коней следом за ним знатным господам и воскликнул:

— Пойдемте, сеньоры, вы должны увидеть моего чудесного сына, о котором я так много слышал! Идем со мной, милый кузен Эдвард, обещаю тебе столь же пышный прием.

Он взял человека, к которому обращался, за руку и повлек за собой в зал.

По сравнению с ярким солнечным днем на базарной площади внутри дома казалось мрачновато. Граф задержался на пороге, помаргивая от дыма очага и оглядываясь в поисках Герлевы.