Роковой сон - [21]

Версерей нетерпеливо переступал копытами и покусывал поводья, ветер играл шелковыми знаменами, которые отбрасывали трепещущие тени на траву под ногами. Рауль смотрел на армию мятежников, выстроившуюся неподалеку в боевом порядке. Там тоже развевались знамена, тоже на копьях играли солнечные блики… Безмятежная равнина простиралась насколько хватало взгляда, а воды Меанса пели свою вечную песню. Внезапно Рауль понял, что не желает, чтобы это спокойствие нарушилось, и мысленно в одно мгновение представил вздыбленную землю под копытами скакунов, окровавленных мертвецов на речном берегу, расслышал сквозь птичий щебет звон мечей, предсмертные стоны и шум битвы. Юноша встряхнулся, как бы отгоняя наваждение и понимая, что подобные фантазии пристали разве что женщине, а мужчина рожден для того, чтобы сражаться. Он взглянул на герцога, сидящего прямо в седле и повернувшего голову к королю.

Генрих кивком головы показал на группу людей, очевидно, знати, которая держалась особняком и от мятежников, и от армии герцога.

— Ты знаешь их, кузен? — спросил Генрих. — Они прискакали незадолго до твоего появления. На чьей стороне, как ты считаешь, они будут сражаться?

Вильгельм заслонил рукой глаза от солнца и взглянул на развернувшуюся под ветром хоругвь.

— На моей стороне, сир, — ответил он. — На хоругви герб Рауля Тессона, лорда Туриан-Сангели, а с ним мы не ссорились, и у него нет причин выступать против меня.

В маленькой группе произошло какое-то движение, вперед выехал человек и легким галопом поскакал в сторону войск герцога.

— Это Рауль Тессон, — пояснил Вильгельм, все еще держа ладонь козырьком.

Герцог пришпорил Мейлета и поехал навстречу одинокому всаднику. Нахмурившись, он наблюдал за приближением Тессона.

Тот подъехал с криком «Тури!», который разнесся над равниной. Мантия развевалась за ним, в его правой руке была сжата перчатка. Он на полном скаку остановил жеребца.

— Приветствую тебя, герцог Нормандии! — выкрикнул всадник, но трудно было сказать, шутил он или нет. Его блестящие глаза встретились с глазами Вильгельма.

— Что тебе нужно, Тессон? — спокойно спросил герцог.

Лорд Сангели подъехал ближе. Вильгельм не двинулся ни на шаг, но взволнованный Рауль взял меч на изготовку.

— А вот что! — И лорд ударил герцога по щеке перчаткой. — Сделано! — Он грубо и громко захохотал, натянув поводья.

Люди за спиной герцога угрожающе заволновались, переговариваясь, и подались вперед, приготовив копья. Герцог поднял руку, чтобы успокоить возмущение. Его взгляд был прикован к лицу Тессона.

Тот безразлично глянул на разъяренных баронов и открыто улыбнулся Вильгельму.

— В чем поклялся, то и сделал! — удовлетворенно произнес он, и его звонкий голос был далеко слышен. — Я исполнил свою клятву нанести тебе удар, где бы ни встретил. Таким образом, ваша милость, я больше не причиню тебе вреда и никогда не подниму на тебя руку. — Он отдал честь и пустил жеребца назад, к своим людям.

Герцог рассмеялся.

— Благодарю тебя, Рауль Тессон! — крикнул он вдогонку и повернул своего коня к королю Генриху.

— Голову даю на отсечение, элегантно сделано! — восхитился Генрих. — Ну и свирепы же эти нормандцы!

— Скоро сами увидите их в битве, сир, — пообещал герцог.

Взад-вперед сновали герольды. Нормандцы под предводительством самого герцога, графов Аркуэ и Ю, а также его милость де Гурне расположились на левом фланге. Французы во главе со своим королем и графом Сен-Полем стояли слева. Прямо перед ними были люди Бессена под знаменами Ранульфа из Байе. Войска дикого Котантена вел Нель де Сен-Совер, которого люди звали Предводитель Соколов. Рауль видел его штандарт — лазурный с серебром, голубовато посверкивающий вдалеке — и отметил, как он изящно и легко скачет на неутомимом жеребце с блестевшим в солнечных лучах копьем.

Молодой Аркур намотал на запястья поводья Версерея и крепче ухватил древко знамени. Юноша задыхался, как после длительного бега, в ушах гулко и неприятно стучала кровь. Он облизал пересохшие губы и молил Бога, чтобы тот дал ему силы вести себя в этой первой битве так, как подобает истинному рыцарю, защищающему дело герцога.

Раздался резкий приказ наступать, и Рауль, увидев, как поскакал вперед Мейлет, двинулся прямо за ним. Внезапно исчезли страх и одышка, на смену пришло почти радостное возбуждение.

Вокруг гремели копыта, огромный чалый жеребец обогнал юношу на корпус. Рауль уловил краем глаза колыхание голубой мантии и темный блеск щита, но все его внимание теперь было приковано к человеку, который яростно гнал Мейлета в бой. Навстречу галопом двигалось вражеское войско. Мелькнула мысль, что же произойдет, когда войска столкнутся. В ушах звенел многоголосый крик. В какой-то момент он осознал, что и его голос сливается с боевым кличем нормандцев:

— Да поможет нам Бог!

Стук копыт усилился, когда войска сблизились. Ветер донес возгласы людей Бессена: «Сен-Совер! Сен-Совер!» и клич воинов лорда Ториньи: «Сен-Аман! Сен-Аман!»

Две армии столкнулись с такой силой, что, ошеломленные, на мгновение замерли. Но в следующий же миг щит упирался в щит, в жестокой давке люди сталкивались и рубили друг друга, обезумевшие жеребцы, поднявшись на дыбы, били подкованными копытами. Рауль увидел на земле растоптанного человека и, услышав его предсмертный вопль, стиснул зубы. Одной рукой он сжимал древко, другой — свой выпуклый щит. Пробиваясь через гущу тел, юноша старался держаться вблизи герцога. Кто-то крикнул: короля сбили с коня; а впереди шел жестокий беспорядочный бой. Вильгельм изо всей силы ударил копьем, и набегающий на него конь упал. Рауль только и успел заметить его окровавленные раздувшиеся ноздри и ужас в широко раскрытых глазах. Затем все исчезло из поля зрения, и ему пришлось отражать щитом удар копья. Версерей встал на дыбы перед пешим воином, отчаянно сражавшимся среди общей резни. Юноша дернул жеребца за поводья, направив его в сторону, и нанес удар мечом. Кровь из-под него плеснула на ноги, а Рауль уже прокладывал себе дорогу по упавшим вперед, к герцогу.