Роковой шторм - [68]

— Ваше величество! Я проглочу язык. Это была пустая угроза, ради того, чтобы получить место на корабле. — Де Груа переводил взгляд с Джулии на императора; его лицо в свете фонаря выглядело бледно-зеленым.

Джулия взволнованно повернулась к Реду. Как можно распоряжаться чужой жизнью! Ред, казалось, не замечал волнения жены. Брови его сосредоточенно сдвинулись, он неотрывно смотрел на Наполеона, как будто пытаясь найти объяснение такому экстраординарному решению. Джулия снова взглянула на императора.

— Повесить его ради нашего удобства было бы варварством. Мы не можем брать на себя функции закона!

— Интересная точка зрения. Как правитель Франции я создавал законы. Я провозгласил себя императором, высшей властью, для сотен тысяч людей. Мои слова, мои идеи приобрели силу закона. Разве эту власть можно отторгнуть от меня, как мой трон и мою страну? Разве здесь и сейчас мои слова не закон?

— С такой верой в себя вы вправе решить судьбу этого человека, — сказала Джулия, глядя прямо в глаза императора.

— Джулия! — вскричал Марсель. — Как вы можете быть такой жестокой? У меня и в помыслах не было обидеть вас.

Прочитав в ее глазах беспощадность, он упал на колени перед императором.

— Ваше величество, умоляю!

Наполеон взглянул на него, отвернулся и презрительно скривился.

— Ради него прерывать обед? Довольно. Пусть остается, но не смеет попадаться на глаза и сидит в каюте до последнего дня. Не стоит оскорблять чувства мадам Торп его видом.

Марсель не стал дожидаться новых унижений. Вскочив на ноги и рывком поклонившись, он выбежал из комнаты. Прежде чем за ним закрылась дверь, Джулия перехватила полный бешенства взгляд, яростно брошенный им через плечо.

Солнечные дни следовали один за другим, ветер благоприятствовал, по небу двигались облака, похожие на вату. Казалось, можно бесконечно плыть по безбрежному морю к далекому горизонту.

Нездоровье, которое Джулия приписала морской болезни, не исчезло, несмотря на хорошую погоду. На исходе второго месяца она призналась себе, что действительно беременна и в самом деле должна родить. Хотя в образе новорожденного, которого можно любить, держать на руках, было немало очарования, она находилась в подавленном состоянии. Джулия никогда не отличалась робостью, но теперь ее посещали самые мрачные фантазии. Кроме того, тягостная атмосфера на корабле, вызванная незримым присутствием Марселя, сильно подавляла ее. Ред, обнаружив, что его временное отсутствие привело к разболтанности команды и беспорядку на судне, часто бывал занят, стараясь исправить положение. Джулия нередко часами оставалась одна. В такие минуты ей казалось, что Марсель бродит где-то рядом, раздевая ее глазами и вынашивая мстительные планы с единственным человеком, не гнушавшимся его обществом, — кривоногим корабельным хирургом доктором Гастингсом.

Однако Марсель решительно избегал встреч с Наполеоном Бонапартом. Джулия не знала наверняка, понимает ли император ее положение, но он часто приглашал ее побродить по палубе. Когда он шагал рядом, сложив руки за спиной, их беседа затрагивала вопросы теологии и теории навигации, философии и женской моды. Наполеон интересовался всем и был хорошо осведомлен в большинстве областей. Отличный собеседник, он обладал острым умом и цепкой памятью, в которой хранились десятки анекдотов, развлекавших Джулию часами. В целом он был невысокого мнения о женском уме, считая, что турки, создавая гаремы, нашли правильное решение проблемы пола, но Джулия не чувствовала никакой снисходительности по отношению к себе. По некоторым признакам она догадывалась, что император считал ее привлекательной, но он всегда был очень щепетилен, как в обществе, так и наедине с ней. Одним из немногочисленных удовольствий, доступных на борту, считалась ванна. В обязанности стюарда Реда входило перетаскивание ванны из одной каюты в другую. Для устранения излишних неудобств, связанных с подогревом воды во время приготовления обеда, Джулия купалась поздно вечером. Это позволяло ей посидеть подольше в теплой, душистой воде. Однажды, когда Джулия предавалась подобному невинному удовольствию, в каюту вошел Ред.

— И как я не догадался раньше, где ты пропадаешь.

— Не знаю, — ответила она, — ты вообще не замечаешь, чем я занимаюсь в последнее время.

— Моя дорогая Джулия, я недостаточно внимателен?

Его тон заставил ее насторожиться. Она посмотрела на Реда и уловила знакомое сверкание ярко-синих глаз. По мере приближения к экватору погода становилась все более жаркой и душной. Ред отказался от сюртука, галстука; его льняная рубашка была расстегнута до пояса. Постоянное пребывание на палубе усилило загар его и без того бронзовой кожи, а зубы контрастно сверкали белизной.

— Не могу сказать, что я совсем лишена внимания, — откликнулась она наконец.

Движения судна превратили ванну Джулии в маленький океан, подверженный приливам и отливам. Вода поднималась и вновь откатывалась, то омывая ее шею, то обнажая грудь. Эта картина, казалось, заворожила Реда. Он наблюдал за ним, расстегивая манжеты и снимая рубашку.

— Я полагал, что император более или менее развлекает тебя, — сказал он почти наобум.