Роковой шторм - [60]

— Лично я, — разоткровенничалась леди Лоу, — вовсе не уверена, что генерал отправляется спать, когда задувают свечу. В конце концов, ему только пятьдесят, и лучшие из его маневров, как военных, так и любовных, всегда имели место между закатом и восходом. Разве имена более десятка самых красивых женщин Европы не были связаны с его именем за последнее десятилетие? Говорят, что Альбина, графиня Монфолон, благоволила ему. Ее дочь, родившаяся на острове, получила имя Наполеона. Потом эта девчонка Балькомб, ее звали Бетси, — он был очень увлечен ею, хотя она только что окончила школу. Чем она ублажала великого полководца, мы можем только догадываться, но она умело пробиралась через ряды охранников, навещая его в самые неподходящие часы. Ей было позволено ездить на его лошадях и даже, один раз, Надеть знаменитую мантию, которую он носил при Маренго. Если это не благосклонность, я просто не знаю, как это назвать!

— Балькомб, — задумчиво произнесла жена капитана. — Кажется, я знаю эту семью. Был такой Вильям Балькомб, о котором болтали, что он сын безумного старца из Виндзорского замка.

— Отец Бетси Балькомб, моя дорогая, — кивнула леди Лоу. — Удивительно, как девушка из такой семьи привязалась к человеку с таким воспитанием, но тем не менее Бетси проходила в Лонгвуд, не здороваясь и не прощаясь и уж тем более не спрашивая разрешения. Гудзон что-то заподозрил и установил слежку за ее отцом, который доставлял французу продовольствие и напитки. Оказалось, он тайно переправлял почту для генерала, и в этом все дело. Их отправили обратно в Англию. Думаю, ваши корабли разминулись в пути. В самом деле, неудивительно, если сейчас мысли Наполеона там, где он расстался со сговорчивой супругой графа де Монфолон,

— Мне нравилась Бетси, — вставила падчерица. — Она была такая живая и веселая. Служащие гарнизона просто не могли перед ней устоять.

— О, я не отрицаю, моя дорогая, она действительно красавица, — ответила леди Лоу. — Я только хочу сказать, что лучше, если бы за ней присматривали. Слухи о ее жизни на острове Святой Елены, безусловно, докатятся до Англии, независимо от того, являлась ли она на самом деле любовницей генерала Бонапарта или нет. Что за жизнь ее ждет там с подобной репутацией?

В голосе губернаторской жены Джулии послышался оттенок черной зависти. Уж не жалеет ли она, что ей самой не представилась возможность стать близким другом Наполеона? Тряхнув головой, она отогнала эту мысль. Тем не менее Джулии вовсе не нравилась вульгарная и спесивая жена губернатора. Ее презрение лишь усилилось, когда она увидела, что леди Лоу тайком вынимает из сумочки маленькую флягу и подливает спиртное себе в кофе.

Через некоторое время к ним присоединились мужчины и начались разговоры на общие темы. Джулия обменялась несколькими замечаниями с падчерицей леди Лоу, но по большей части оставалась в тени. Опасаясь сказать что-нибудь лишнее в стане врагов императора, она выбрала благоразумный курс на немногословие.

— Мадам Торп, разрешите приветствовать вас на Святой Елене, — Русский, комиссионер с поклоном подошел к ней. Получив приглашение сесть рядом, он продолжил:

— Всегда приятно встретить новое лицо в нашем замкнутом обществе, особенно такое очаровательное. Вы предполагаете задержаться надолго?

Загадочный славянин граф де Бальмен был привлекательным мужчиной с безупречными манерами. Он был гладко выбрит и пах горьковатой геранью. Белая лента подчеркивала синее поле его сюртука с многочисленными орденами и знаками отличия, поблескивающими на груди.

— Благодарю вас, — улыбнулась Джулия, — вы очень добры. Однако мы с мужем находимся здесь проездом в Рио-де-Жанейро и пробудем не дольше, чем задержится в гавани «Давид».

— Вот как? — сказал он задумчиво. — Возможно, я тоже скоро вернусь к цивилизации.

— В Россию? — осведомилась она.

— Когда-нибудь мы все возвращаемся к матушке России. И все же я еще не повидал мир. Рио-де-Жанейро, например.

Было бы нелепо полагать, что мужчина, сидящий напротив, собрался предпринять такую поездку только ради нее. Однако Джулия не сомневалась, что за его словами что-то кроется.

— Думаю, это прекрасное место в столь же прекрасной стране, — осторожно произнесла она.

Он медленно кивнул, словно взвешивая ее слова. Взгляд Бальмена случайно упал на золотую пчелу, которая в тот вечер висела у нее на груди на тонкой цепочке.

— Я понимаю, мадам, что мне не следует расспрашивать об украшении, которое вы носите, но оно совершенно уникально. Никогда не видел ничего подобного.

— Оно принадлежит моей матери, — сказала Джулия, слегка пожав плечами.

— Интересно, нет ли в нем какого-либо особого смысла? К примеру, может быть, это королевская пчела или у нее есть жало в хвосте?

Джулия резко повернула голову.

— Что вы имеете в виду? — тихо и требовательно спросила она. Во взгляде его темных загадочных глаз прочесть что-либо было невозможно.

— Извините, мадам Торп. Я просто оговорился: меня иногда подводит английский. Такой варварский язык. Французский гораздо цивилизованнее, не так ли?

Произнося последнюю фразу, граф перешел на упомянутый им язык. У Джулии было лишь несколько секунд, чтобы решить, подкрепляет ли он этим собственное утверждение или подвергает ее какой-то форме проверки. Она слегка наклонила голову.