Роковой перекрёсток - [29]

Виктор не знал, что ответить. Он с трудом уговорил ее принять от него финансовую помощь. Их совместной жизни — точнее, не совместной, а параллельной — постоянно что-нибудь угрожало. Таша отказывалась выходить за него замуж, заявляя, что после свадьбы независимая женщина превращается в маленькую девочку, которой и шагу не дают ступить самостоятельно. А она хотела сама строить свою карьеру. Что на это возразишь?

— Остерегайся этого уродца, говорят, он неравнодушен к рыжеволосым женщинам.

Таша недоуменно вздернула брови.

— С чего ты взял?

— У меня свои источники информации, — ответил Виктор сдержанно.

Таша зарылась лицом в складки шали, и плечи ее мелко затряслись. Неужели плачет? — испугался Виктор, но она подняла голову, всхлипывая от смеха.

— Ой, Виктор, ну какой же ты смешной! «У меня свои источники!» Вылитый инспектор Лекашер!

Она снова расхохоталась. Оскорбленный сравнением с глуповатым полицейским, Виктор вскочил и потянулся за шляпой, но Таша остановила его:

— Да ладно тебе, не сердись, просто я не могу не смеяться, я… — Она опять прыснула, но быстро взяла себя в руки. — Да, это правда, Анри нравятся рыженькие, он даже ко мне клинья подбивал. Надо признать, несмотря на все его уродство, в нем есть своеобразное обаяние. Но даже будь он самим Аполлоном, у него все равно нет ни малейшего шанса на взаимность с моей стороны. Я люблю только тебя. Неужели ты не почерпнул эту информацию из своих источников?

…Жозеф изучал пачку квитанций с заказами. Виктор пытался сосредоточиться на работе, но безуспешно — его мысли вращались вокруг улицы Фонтен. После разговора с Таша к нему вернулось ощущение полноты жизни — казалось, все вокруг вновь пришло в движение. Ее «Я люблю только тебя» и долгий поцелуй вернули Виктору душевное равновесие, и он чуть не признался, что сам был в «Мулен-Руж», но побоялся снова испортить отношения с Таша — ведь она терпеть не могла, когда он начинал расследование очередного преступления. Они поговорили о том, кто теперь займет помещение пустующей парикмахерской, и условились встретиться в мастерской часов в семь вечера, чтобы вместе отправиться в «Ша-Нуар», где Таша собиралась набросать эскиз к портрету какого-то молодого писателя.

— Мсье Легри, я закончил с витриной, выставил там сентиментальные романы. «Это было прекрасно, но немного грустно. Командир отряда пожарных в блестящей каске — и тот не мог сдержать слез», — продекламировал Жожо нараспев. — Все, с меня хватит. — Взяв яблоко и блокнот, он собрался просматривать газеты.

— С таким режимом питания и заболеть недолго, — очнулся от задумчивости Виктор.

— Не волнуйтесь, я отъедаюсь по вечерам! Матушка заботится о моем желудке. И вообще, каждому свое, — вы же дегустируете раков… Я вот что хотел у вас спросить: как вам название «Предательство и кровь»? Так будет называться мой новый роман.

— Броско. Предыдущий вариант был, кажется, «Любовь и кровь»?

— Да, но я передумал его так называть, слишком уж сентиментально получается. Я решил взять несколько не связанных друг с другом фактов и состряпать такую загадку, что любой голову сломает…

— Метод компиляции, — пробормотал Виктор.

— Вот именно! Запутанная интрига. Осталось только решить, что станет ключом к этой загадке. Я делаю ставку на сильные чувства. За точку отсчета возьму убийство на перекрестке Экразе, а убитую девушку назову Золушкой в красном. Добавлю деталей из разных любопытных происшествий, из тех, что давно собираю. С ума сойти можно, сколько всего в Париже случается! Главное — уметь вовремя сориентироваться в обстановке. Вот скажем, сегодня мне попалась настоящая жемчужина. Вы только послушайте:

ТРУП В ВИННОЙ БОЧКЕ

Вчера утром перед открытием винного рынка один из работников…

— Виктор! Ваш обед остынет! — раздался голос Кэндзи.

— Иду! — отозвался Виктор.

Жозеф с сожалением закрыл блокнот.

— И кому я все это рассказываю… Воистину, миром правит чревоугодие!

Он вздохнул и с хрустом надкусил яблоко.

Швейцар в Эльдорадо выслушал Виктора с неприступным видом, но, получив хорошие чаевые, стал гораздо более словоохотлив:

— Она живет неподалеку от театра «Варьете» и пассажа «Панорама», в доме номер один. Если хотите, можете туда прогуляться, это совсем рядом.

— Я знаю. А какой у нее этаж?

— Кажется, второй.

Виктор поймал себя на том, что научился отлично ориентироваться в районе бульваров Страсбур и Монмартр. При известии о том, что Ноэми Жерфлер живет неподалеку от перекрестка Экразе, его охватило дурное предчувствие. Он прошел мимо милых сердцу каждого библиофила книжных лавочек, парфюмерных магазинчиков и кондитерских и остановился у витрины с веерами. «Интересно, — думал он, — понравится ли Таша веер с панорамой Восемнадцатого округа? И вообще, может, ну ее, эту Жерфлер? В конце концов, главное, что Элиза, жива и невредима, гостит у матери. Но как в этом убедиться, если не проверить самому?»

Стоило ему ступить на лестницу, как мимо него проскользнул мужчина в сером шерстяном пальто и низко надвинутой на лоб шляпе. Он пробормотал какое-то извинение и помчался вверх, перепрыгивая через две ступеньки.

Виктор позвонил. Дверь ему открыла неприветливая женщина. Маленькие глазки, распухший от насморка нос, грязный передник — ее внешность мало соответствовала представлениям Виктора о том, как должна выглядеть горничная.