Роковой оберег Марины Цветаевой - [7]

— Значит, так. Драка произошла на конечной остановке автобуса номер триста семнадцать, следующего из Москвы в Лесной городок, где мы с вами, Женя, живем.

Валерий Львович залился жарким румянцем и, сделав над собой заметное усилие, продолжал:

— Причиной поножовщины стал подряд на ремонт двухкомнатной квартиры в строящемся доме на улице Новая Жизнь, который гражданин Узбекистана Нурмангалиев перехватил у своего соотечественника Султанбекова. Итог поединка: один герой в медсанчасти с проникающим ранением в область печени, второй — в бегах.

— Вот это я понимаю, — восхитилась я. — Коротко и ясно, и все по существу. Читатели будут довольны.

— Я готовился, — скромно потупился Лизяев.

— Спасибо, Валерий Львович, я побежала в больницу, — поднялась я с места, залпом допивая чай.

— Можно просто Валера, — напрягся следователь, делая неловкое движение по направлению к своей чашке и опрокидывая ее на стол. И, окончательно смутившись, добавил: — Я тут подумал, Жень. Если что то понадобится. Обращайтесь ко мне запросто, без церемоний. Может, помощь какая. Или еще что. Я всегда. С радостью.

Теперь, когда он не готовился, слова выходили из него с трудом и звучали со скрипом, как колеса несмазанной телеги.

— Спасибо за предложение, непременно обращусь, — обнадежила я и, чтобы не смущать своим присутствием Лизяева, суетливо промокающего носовым платком пролитый на бумаги чай, направилась на выход.

Прикрыв за собой дверь, я горделиво приосанилась, подумав, что вот я и начинаю нарабатывать профессиональные связи в полиции. Теперь на повестке дня стояла медсанчасть, где залечивал раны потерпевший строитель. Нурмангалиев числился в отделении хирургии, расположенном на втором этаже главного корпуса. Он лежал в двухместном боксе, вторую койку в котором занимал вдумчивый шатен с газетой в руках. Вручив потерпевшему пакет с яблоками, за которыми заскочила в продуктовый магазин, я извлекла из сумки диктофон и приготовилась записывать все, что он захочет рассказать мне о своем ранении. Однако Нурмангалиев при виде диктофона заметно струсил и начал категорично отрицать, что на него напали.

— Я сам порезался, — натягивая до подбородка одеяло, точно надеясь за ним спрятаться, бормотал потерпевший. — Никто меня ножом не бил. Товарищ журналистка, так следователю и скажите, хорошо?

— А как же Султанбеков? — допытывалась я. — Он фигурирует в материалах дела как нападавший.

— Ошибся я, не было Султанбекова, — настаивал узбек.

Сосед по палате опустил газету и многозначительно глянул на меня.

— Ему угрожали, — тихо проговорил он, стрельнув глазами в раненого.

— Кто угрожал, когда? — заинтересовалась я, приготовившись записывать имена и фамилии.

— Сегодня приходил один, ругался, — пояснил осведомленный сосед.

— Брат приходил, — испуганно залопотала жертва поножовщины.

— На каком языке они говорили? — повернулась я к шатену.

— Уж точно не по русски, — хмыкнул обладатель газеты.

— Откуда же вы знаете, что приходивший угрожал?

— Догадался по тону беседы.

Я пожала плечами и, убрав диктофон обратно в сумку, повернулась к Нурмангалиеву.

— Значит, ничего мне рассказывать не будете? — на всякий случай уточнила я.

— Я сам порезался, — испуганно затянул узбек. — Так всем и передайте.

Я двинулась на выход. Да уж, сыщица из меня неважная. Но в конце концов не мое это дело. Раскрывать преступления — задача следователя, а я должна всего лишь освещать добытые следствием факты, да и то если позволяет ситуация. Ничего, время терпит. Подожду пару дней, может, Султанбекова задержат и Нурмангалиев станет разговорчивее?

* * *

Весна только набирала силу, а Марина, не слушая уговоры Ивана Владимировича, уже паковала чемоданы, чтобы ехать в Коктебель. Складывая белье в дорожный саквояж, девушка наставляла младшую сестру:

— Вот увидишь, Ася, все отлично устроится! Я поеду сейчас, а ты, чтобы папа не волновался, приезжай после окончания занятий в гимназии.

И Ася, привыкшая во всем соглашаться с Мусей, дождалась лета и поехала в Крым. В дороге она все гадала, как живет на берегу моря удивительный Макс. И романтичной девушке рисовался то волшебный замок с воздушными башенками, украшенными легкими флагами с гербом их владельца, которые развевает теплый морской бриз. То готический собор со стрельчатыми окнами с мрачными витражами в духе святой инквизиции. То белоснежный палаццо из камня, отделанный в мавританском стиле синей мозаикой. Но ни одно из фантастических видений, пригрезившихся Анастасии в пути, даже близко не походило на то, что увидела девушка, добравшись до Коктебеля.

До Феодосии Цветаева младшая ехала на поезде, потом пересела на арбу и долго тряслась по каменистой дороге, проложенной среди заливных полей с цветущими пионами. Потом пошли выжженные солнцем степи с полынью и ковылем. А там показались скалы и море и стоящий у самой линии прибоя приземистый белый дом странной архитектуры, со всех сторон облепленный пристройками, над которыми возвышалась прямоугольная башенка, венчавшая основное строение. Расплатившись с возницей, доставившим девушку к месту назначения, Анастасия подхватила чемоданы и пешком отправилась к дому поэта. Навстречу ей шла Марина вместе с Волошиным, буйные кудри которого сдерживал узкий венок из полыни. Облаченный в длинную холщовую рубаху и штаны до колен, Макс радушно улыбался, громко топая сандалиями по камням. Марина, в точно таком же наряде, обняла сестру и, глядя, как Волошин забирает у Аси чемоданы, принялась рассказывать: