Роковое дело - [55]

горячими поцелуями ее лицо и шею. – Ты нужна мне.

– Ты ведешь нечестную игру.

– Я не играю.

Что-то поднялось в душе. Не прежняя боль, а что-то теплое, нежное. Такая

беспомощность Ника была в новинку, и от нее стало как-то хорошо. По-настоящему

хорошо. Сэм позволила себе провести ладонью по широкой груди, погладить живот. Ниже.

Найдя его твердым и готовым, она проследила губами путь, проложенный руками. Вздохи

наслаждения Ника, его полная капитуляция подсказали, что ей удалось изгнать из его

мыслей боль и горечь, от чего все плохое растаяло как дым, уступив место настоящим

чувствам.

***

Следующий день они начали тем же, чем закончили день минувший.

Пока тело гудело от последних содроганий, Сэм прижалась губами к плечу Ника.

– Это выходит из-под контроля.

– Нам приходится наверстывать целых шесть потерянных лет.

Она задрожала, когда его губы прошлись по ее шее.

– Мне скоро нужно идти, – напомнила Сэм. – Нужно принять душ, переодеться и

ехать в аэропорт.

– Я везу команду в Ричмонд прощаться с Джоном, – с глубоким вздохом сказал Ник.

– А лучше бы поехал с тобой.

– Мне бы хотелось, чтобы у тебя была возможность. – Она погладила его по щеке и

полюбовалась щетиной, которую нашла очень сексуальной. И повторила ласку губами. – Я

забыла тебе сообщить новости.

– Какие?

– Меня повысили до лейтенанта.

Его лицо просияло от удовольствия.

– Потрясающе, Сэм! Поздравляю.

– Официально еще неделю не объявят. – Секунду она думала, сказать ли ему, как это

случилось, но решила опустить подробности. – И папочка женится на сиделке.

– Ух ты. Тебе она нравится?

– Да. Очень.

– А где твоя мать?

– Она живет во Флориде с парнем, с которым замутила, когда я еще училась в

старших классах. Они сбежали на следующий день после моего выпускного. Это чуть не

убило папу. Он и понятия не имел.

– Ого. Паршивая ситуация. Мне жаль.

– Да, полагаю, я должна быть благодарна, что мать была рядом, пока я училась в

школе, однако не похоже, что она торчала здесь ради меня или еще чего-то.

– Я видел свою мать три раза, когда учился в старших классах.

Сэм отругала себя за невнимательность.

– Прости. Я не собиралась жаловаться.

Он пожал плечами.

– Что было, то было.

– По крайней мере, у тебя была бабушка.

– Да, настоящий подарок, – с горьким смешком заметил Ник.

Заинтригованная, Сэм сместилась, чтобы увидеть его лицо.

– Она к тебе плохо относилась?

– Она делала, что могла, однако всегда давала понять, что я ей обуза, не даю

попутешествовать и отдохнуть на пенсии. – Он помолчал, глядя на свои пальцы. – Когда

мне было десять, я услышал, как она разговаривала с отцом, своим сыном. Сказала, что

достаточно сделала, и теперь пора ему взять на себя ответственность, что он уже

взрослый, и почему бы ему самому не позаботиться о своем ребенке. Он пообещал, и я так

обрадовался, решив, что ну вот наконец-то уеду с ним.

Ее желудок отозвался, переживая за десятилетнего мальчика.

– И что?

– Я его увидел снова только через год.

– Ник… мне так жаль.

– Он посылал деньги, довольно, чтобы заплатить за хоккей, который я любил. Всю

энергию я вкладывал в спорт и в учебу. Закончил с академической стипендией в Гарвард и

там тоже играл в хоккей. Это была отдушина.

Слушая Ника, Сэм хотелось дать ему все, чего он был лишен в детстве, она желала

это иметь, чтобы было что отдать.

– В любом случае, – сказал он, ероша волосы, – когда-нибудь, надеюсь, у меня будет

собственная семья, и все это уже не будет иметь значения.

Ну вот, подумала Сэм, сигнал к уходу. Она села и потянулась за одеждой в изножье

кровати.

– Только семь. У тебя еще есть время. – Его рука соскользнула с ее плеча на бедро. –

Могу приготовить тебя завтрак.

– Спасибо, но мне нужно успеть заскочить домой принять душ, переодеться,

отметиться в управлении, – отозвалась Сэм, просунув руки в блузку и надевая ее через

голову.

Воздуха и пространства, подумала она, и речь не о музее . Вот что мне требуется.

Немного воздуха и пространства, и какой-то перспективы. Отдаленности.

Покачивая на указательном пальце бюстгальтером, Ник сложил полные губы в

сексуальную усмешку.

– Ничего не забыла?

Сэм вырвала у него вещицу и сунула в карман брюк.

Засмеявшись, Ник откинулся на гору подушек.

Она ощущала на себе его жаркий взгляд, ныряя в ванную комнату. Появившись через

несколько минут, обнаружила, что он встал с постели и надел домашние брюки, в которых

был накануне вечером. Брюки висели низко на бедрах, а грудь… Скорее, просилась на

обложку любовного романа, чем прятаться под накрахмаленными рубашками и

шелковыми галстуками. Какая трагедия. Воистину потеря образца красивой, нет,

великолепной, мужской груди.

– Ты таращишься.

– А ты знойный. Серьезно. Просто знойный.

– Ну, хм, спасибо, наверное.

Увидев, что сбила его с толку, Сэм развеселилась, пока не вспомнила, что наметила

соблюдать дистанцию. Вдруг наступила утренняя неловкость, заткнув ей рот и лишив

уверенности, пока Сэм натягивала джемпер.

– Удачи тебе с командой. Сегодня. В Ричмонде.