Роковая татуировка - [13]

— Нет. Понадобится еще пара сеансов.

Невозмутимый Кролик оттолкнул в сторону свое рабочее кресло. Оно отъехало с таким скрежетом, словно под колесиками была металлическая решетка.

Странно.

Лесли попыталась встать и чуть не упала. В глазах у нее потемнело. Кролик придержал ее.

— Посиди минутку.

— Что-то голова закружилась.

Она несколько раз моргнула, надеясь, что гуляющие по комнате тени исчезнут, и в то же время желая разглядеть их получше.

Но рядом стоял Кролик с двумя зеркалами в руках. Он показывал ей татуировку. Ее татуировку. Лесли открыла рот и вроде бы заговорила. Уверенности в этом у нее не было. Со временем что-то приключилось — оно то ускорялось, то замедлялось, подчиняясь ходу каких-то невидимых обезумевших часов, их непредсказуемому ритму. Кролик накладывал ей на спину стерильную повязку. Одновременно он помогал ей встать, обвив рукой за талию.

Лесли нерешительно шагнула вперед. Сказала:

— Поосторожней с моими крыльями, — и запнулась.

С крыльями?..

Кролик не ответил. Не услышал или не понял. А может, она ничего и не сказала. Но она отчетливо видела их, эти крылья — темные, призрачные, ниспадающие до колен, концами щекочущие ноги. То ли кожистые, то ли перистые.

Мягкие. Точь-в-точь как ей запомнилось.

— Кролик, я чувствую себя как-то странно. Нехорошо. Что-то не так.

— Прилив эндорфина, Лесли. Чувства обострились. Пройдет. Обычное дело.

Он не смотрел на нее, когда говорил, и она поняла, что Кролик лжет.

Ей следовало испугаться. Но она почему-то не испугалась.

Что-то было не так. Кролик лгал. Слова его имели вкус лжи. Это было так же ясно, как если бы он называл солью сахар, который она ощущала на языке.

Но в следующий миг это потеряло значение. Переместились невидимые стрелки обезумевших часов, и все утратило смысл. Все, кроме рисунка, навек впечатанного в ее кожу, кроме звона крови, бегущей по ее жилам. И покоя, какого она не знала очень давно.

Глава 5

Айриэл к смертной девушке пока не приближался, хотя Кролик рассказал, где ее можно встретить. Хотел сначала оценить, достаточно ли та сильна, чтобы тратить на нее время. Но едва он ощутил начальную, совсем еще слабую связь и воспринял эйфорию смертной, вызванную прикосновением игл Кролика, как понял, что должен непременно ее увидеть. Айриэла потянуло к ней неодолимо, и не его одного. Тягу ощутили все темные фэйри — через связь с королем. Тягу, готовность защищать эту девушку, сражаться за право быть рядом с ней.

И это было хорошо. Желание приблизиться к ней означало, что они начнут всячески изводить смертных, запугивать их и мучить, вызывать чувства, которые станут вкуснейшими яствами для короля, утолят его голод, когда установление магической связи будет завершено. Они станут повсюду ходить за ней следом. Короля и его двор ожидает настоящее пиршество. Пока он уловил лишь предвестие этого, далекое, дразнящее обещание, но сил уже прибыло. Тени устремились за девушкой — столь желанные для него, для его двора.

Айриэл глубоко вздохнул, натягивая тонкую нить связи, сотканную машинкой Кролика. Повод для встречи есть, пора узнать смертную получше. Ведь она станет его заботой, бременем и даже во многих отношениях слабостью.

В глубине души он сознавал, что подчиняется отнюдь не логике, а неодолимому желанию. Но, к счастью, противиться своим желаниям у короля Темного двора не было причин. Он потакал им веками. Поэтому Айриэл призвал предводителя гончих и теперь ехал на встречу. Он откинулся на спинку сиденья, наслаждаясь скоростью и безрассудной манерой вождения Габриэла.

Айриэл забросил одну ногу на дверцу, и Габриэл прорычал:

— Я только что расписал ее заново, Айри.

— И что?

Пес покачал косматой головой.

— Я на твою постель ноги не кладу. И на диваны тоже. Убери, пока не поцарапал.

Конь Габриэла, как и прочие скакуны гончих псов, имел обличье автомобиля смертных. Он принял это обличье то ли по хозяйской воле, то ли по собственному желанию, но так давно, что никто уже и не помнил его настоящего — устрашающего вида жеребца. Личины у коней выходили замечательные — легко забыть, что это живые твари. Пока ими не пытался править кто-то, кроме хозяина. Тогда все становилось ясно: с места они срывались с такой скоростью, что чужак, будь то фэйри или смертный, слетал с сиденья. И падал туда, куда было угодно коням.

Габриэл направил свой «мустанг» на маленькую парковку возле ресторана «Верлен», где работала смертная девушка. Айриэл царапнул ботинком лобовое стекло, снимая ногу с дверцы. Иллюзия автомобиля не дрогнула.

— Личина, Гейб, — напомнил Айриэл.

И тут же изменил собственную внешность. Если бы кто-то наблюдал за ним со стороны, то заметил бы, как джинсы и яркая футболка превратились в консервативные брюки со стрелками и светлую рубашку. Ботинки остались прежними.

Обычно Айриэл носил другую личину. Но сейчас он не хотел, чтобы смертная впоследствии его узнала. Он собирался только посмотреть на девушку, и ей не надо запоминать эту встречу.

«„Для встречи новых лиц создать себе лицо“.[8] Но не свое, — подумал Айриэл. — И даже не ту маску, какую я надеваю для смертных. Иллюзия иллюзии».

Он нахмурился, не понимая, что за странная меланхолия на него вдруг напала.