Роковая ночь - [5]

— Дерзкий, разве ты не знаешь, что мужчинам запрещено стоять под окнами этого дворца? Скорее беги отсюда, потому что если гвардейцы султана увидят тебя, то убьют.

Невзирая на страх, я пал на землю, простерся ниц и, поднимаясь, сказал:

— Госпожа, я чужестранец, я не знаю обычаев Каира, но даже если бы я был хорошо знаком с ними, ваша красота лишила бы меня возможности следовать им.

— О несчастный, — сказала она, — трепещи! Смотри, как бы я не послала за слугами, чтобы наказать тебя за дерзость.

И она исчезла.

Я полагал, что вот-вот меня схватят стражники, но пренебрег опасностью и медленно побрел к своему жилищу. Как я страдал этой ночью — трудно описать. Наконец я задремал, а когда очнулся, мое воображение вновь явило мне прекрасную, и я подумал, что, быть может, она посмотрит на меня и более благосклонно.

На следующий день снова пошел я к берегу Нила и встал на том же месте, что и прежде. Девушка скоро появилась, но взглянула на меня так сурово, что меня бросило в дрожь.

— Безумец! — вскричала она. — Как ты осмелился вернуться! Прочь отсюда! Из сострадания говорю тебе еще раз, что, если ты сию же минуту не исчезнешь, тебе не избежать расправы. Берегись, дерзкий юноша! Карающий меч поразит тебя насмерть!

Вместо того чтобы уйти, я смотрел на нее, не отрывая взгляда, и в ответ произнес с безграничной нежностью:

— О прекраснейшая из женщин! Неужели ты воображаешь, что бедняга вроде меня боится умереть? Если ты пренебрегаешь мной, то смерть для меня желаннее жизни!

— Если твои чувства так сильны, — произнесла она, — тогда ступай, погуляй по городу до сумерек, а потом возвращайся.

Сказав так, она исчезла. Упоенный надеждой на счастье, я забыл обо всех невзгодах. Я пошел домой и весь оставшийся день потратил на то, чтобы нарядиться получше и надушиться. Когда настала ночь, я, движимый любовью, в кромешной тьме нашел дорогу ко дворцу. Из одного окна свисала веревка, по которой я и проник в покои моей чаровницы.

Я прошел через две комнаты и вошел в третью, чудесно украшенную, посредине которой возвышался трон, весь из серебра. Но не диковинки и не дорогое убранство произвели на меня впечатление. Только эта госпожа занимала все мои помыслы.

Она пригласила меня сесть на трон и, заняв место рядом со мной, спросила, кто я. Чистосердечно я рассказал ей мою историю, которую она выслушала очень внимательно. Я заметил, что она тронута моим несчастным положением, и любовь моя так возросла, что и выразить невозможно.

— Госпожа, — сказал я ей, — как бы несчастен я ни был, мне более не на что жаловаться, раз вы снизошли к моим невзгодам.

Она призналась, что если я был сражен при виде ее, то и ей также было приятно смотреть на меня, и прибавила:

— Так как вы, господин, поведали мне свою историю, вы не останетесь в неведении относительно моей.

ИСТОРИЯ ДАРДАНЫ

Я родилась в Дамаске, мое имя Дардана. Мой отец был одним из везиров царевича Бихруза, который нынче там правит. От него зависели благо народа и честь государя, и эти заботы руководили всеми его действиями. Те, у кого на уме было иное, стали его врагами и строили всяческие козни, чтобы настроить повелителя против него. Таким-то образом после многолетней верной службы отец оказался в опале, ему было отказано в службе государю. Он удалился от дел и поселился на краю города, у самых ворот, посвящая все свое время моему воспитанию. Увы! Прожил он недолго, и я была еще несмышленым ребенком, когда он умер. А вскоре моя мать обратила в деньги все отцовское состояние. Как это ни противоестественно, она даже меня продала купцу, занимавшемуся торговлей невольниками, а сама отправилась в Индию с молодым человеком, в которого безумно влюбилась.

Вместе с несколькими другими невольницами купец привез меня в Каир, и, когда он показал нас султану Египта, тот особенно обрадовался, увидев меня. Султан сошел со своего трона, приблизился ко мне и рассыпался в похвалах моей красоте, а потом, обращаясь к купцу, сказал:

— Мой друг, за все долгое время, что ты поставляешь мне невольниц, ты еще ни разу не привозил мне столь красивой. Назначь цену сам — за столь прелестное существо невозможно переплатить!

Короче, обрадованный султан заплатил за меня купцу крупную сумму, а его самого с другими невольницами отослал обратно. Потом он позвал своего главного евнуха.

— Кейдкабир, — сказал он, — отведи эту солнцеликую в отдельные покои.

Едва я вошла туда, как несколько невольниц, старых и молодых, поспешили ко мне. Одни — с богатыми нарядами, другие — с освежающими напитками и закусками всех видов, остальные — с лютнями, чтобы развлечь меня музыкой.

Недолго я пробыла там в одиночестве: вскоре пришел султан с изъявлениями своей любви. Я отвечала ему резко и безо всякого жеманства, но, вместо того чтобы вызвать его неудовольствие, мои ответы лишь усилили его страсть, и я стала его любимицей. Это вызвало ревность всех других невольниц, которые считали себя не менее красивыми. Невозможно себе представить, к каким только ухищрениям ни прибегали они за эти три года, чтобы извести меня. Но их уловки до сих пор были напрасны, так как я веду себя осторожно. Не могу сказать, что я довольна своим положением: я ведь не люблю султана и не ищу высокого положения. Досада, которую я вызываю в соперницах своей осторожностью, доставляет мне куда большее удовольствие, чем любовь султана, хотя, надо признать, он обходительный государь. То ли мы не властны над своими влечениями, то ли судьбе было угодно привлечь мое сердце к вам, но, поверьте мне, вы — первый человек, на которого я смотрю с удовольствием.