Роковая монахиня - [142]

Амелия была красивой девушкой, и шляпа, чуть сдвинутая набок, согласно последней моде, действительно шла ей больше, чем ее госпоже. Потом Амелия надела нарядное голубое платье с красными манжетами и воротником. Платье слегка висело на ней, но все равно ей понравился собственный вид. На туалетном столике был еще лак для ногтей и губная помада. Амелия не могла побороть искушение взять и то, и другое. Когда она надела французские туфли на высоком каблуке из патентованной кожи, то почувствовала себя настоящей леди, более привлекательной, чем сама госпожа. Амелия стояла и смотрелась в зеркало, когда зазвонил телефон. Она поспешно сбросила с себя шляпу и платье. Ответив на звонок, она успокоилась и положила все на прежнее место. Затем она решила проверить свой сон. С сильно бьющимся сердцем, непрерывно озираясь, чтобы удостовериться, что она совершенно одна, потому что в этом доме она часто чувствовала, что за ней кто-то следит, она направилась в гостиную.

Хотя Амелия видела, что миссис Бишоп ушла, она тихонько постучала в дверь гостиной, чтобы быть уверенной, что хозяйка не вернулась незаметно. Ответа не было. Она постучалась опять, и вновь тишина. Она открыла дверь и вошла. Заливающее гостиную солнце заставило Амелию забыть свои страхи, и она с радостным удивлением обнаружила, что одна из полок не закреплена. Она кухонным ножом приподняла полку и увидела под ней впадину, в которой лежал ключ. Ее сон был верен. «Ах, если бы там были деньги, — сказала себе Амелия, — тогда прощай рабство!.. Я буду свободной. Свободной и богатой.»

Вся дрожа от возбуждения, она побежала к таинственной комнате и с лихорадочной быстротой вставила ключ в замок. Дверь открылась, и ее взору предстала обстановка комнаты. Посередине, как и во сне, стояла старинная кровать из черного дуба с пологом, а в углу — железный сейф… Кроме этих предметов в комнате было только два-три стула и зеркало. Зеркало заворожило Амелию, и глядясь в него, она подумала, что, будь у нее деньги на изящные платья, она могла бы сниматься в кино и соперничать с Гретой Гарбо или Констанцией Беннет. Вдруг она невольно вздрогнула. На кровати, отчетливо отражавшейся в зеркале, лежал на спине пожилой мужчина с седыми волосами и усами. Очевидно, он спал. Внезапно из стенного шкафа у камина вышла женщина. Это была миссис Бишоп, и все же не она, потому что в ней, как и в мужчине на кровати, было что-то призрачное и неясное. Она была в голубом шелковом халате с большими жемчужными пуговицами и в чем-то похожем на шерстяные туфли. На запястье у нее был простой золотой браслет, а на пальцах несколько искрящихся колец, Амелия заметила их, потому что обожала драгоценности. Тихо подойдя на цыпочках к кровати, женщина взяла подушку и с тем ужасным взглядом, который так напугал однажды Амелию, всей тяжестью тела надавила подушкой на лицо спящего. В ужасе закричав, Амелия обернулась. Кровать, как и комната, была пуста. Она была совершенно одна.

Это так потрясло ее, что она смогла шевельнуться только через несколько минут, инстинктивно почувствовав, что увиденное в зеркале было призрачным повторением того, что произошло когда-то на самом деле. Пожилой мужчина с седыми волосами и усами был мистер Бишоп. Теперь она поняла, почему она так не любила и боялась миссис Бишоп. Эта женщина была убийцей; она убила своего мужа. Убийство было в ее больших мерцающих бледно-голубых глазах.

«Возьму деньги и убегу», — наконец решила Амелия. Она взялась за сейф и после долгих попыток случайно нажала на секретную пружину и дверца распахнулась. Сейф был полон золотых монет (Амелия никогда прежде не видела соверенов), колец, часов, браслетов, брошей и цепочек. Амелия широко раскрыла глаза от ужаса и восхищения. «Господи, — сказала она себе, — это же сокровище! Это не вулвортские побрякушки, это настоящее золото и настоящие камни. Я знаю: миссис Бишоп украла их. Она воровка и убийца. Вот почему она всегда держит комнату запертой. Она боится, что ее тайна будет раскрыта. Я примерю что-нибудь. Боже, как изящно я буду смотреться!»

Находясь в возбужденном состоянии, она забыла свое недавнее потрясение. Сначала она надела на свое маленькое запястье браслет, затем еще браслет; затем брошь и еще брошь. Унизанная драгоценностями, она посмотрелась в зеркало и пришла в неописуемый восторг. Но вдруг дверь комнаты отворилась, и вошла миссис Бишоп во плоти, на этот раз настоящая миссис Бишоп. В руках у нее был длинный кусок проволоки, а на лице — то самое выражение, которое Амелия только что видела в зеркале.

— Итак, — произнесла миссис Бишоп своим обычным холодным и спокойным тоном. — Я поймала тебя, ты суешь нос в мои тайны, надеваешь мои драгоценности, платья и шляпы. Ты жалкая маленькая дрянь. Подойди сюда.

Мерцающие голубые глаза необычайно действовали на Амелию. Они гипнотизировала ее, как глаза змеи гипнотизируют свою жертву. Она стала безвольной и бессильной и послушно повиновалась.

— На колени, — приказала миссис Бишоп.

Амелия встала на колени, не отводя глаз от белых рук миссис Бишоп и ее изящного красного платья.

Миссис Бишоп аккуратно закрыла дверь и, повернувшись к Амелии, показала ей проволоку.