Роковая мина - [2]

Пока толпа зрителей сгрудилась у моей доски, кто-то умудрился отвинтить с лацкана пиджака орден "Знак Почета", которым вскоре после его учреждения был награжден знаменитый скрипач.

В ту пору, как и впоследствии во время войны, их носили не только в торжественных случаях. Колодок, заменяющих ордена, тогда еще не знали.

Нет слов, чтобы передать огорчение скрипача.

Я почувствовал себя неловко, будто был в чем-то виноват.

Все сочувствовали скрипачу. Он поспешно ушел заявить о пропаже.

А у меня на доске положение прояснилось. После пронесшейся бури можно было считать синяки и шишки. У меня оказался лишний конь, но у противника за него - целые четыре пешки.

Впрочем, по крайней мере две из них отыгрывались, хотя и моя одна гибла. Были шансы довести партию до победы.

А я так разволновался за скрипача, что не мог удержаться от жертвы коня на с5, а после взятия его пешкой b4 продвинул свою пешку на b5, получив проходную, которую, казалось бы, невозможно задержать (102).

CHESS102.GIF

Я был уверен, что противник должен понять это и прекратить бесполезное сопротивление. Но это был на редкость упрямый и педантичный седоватый человек в старинных очках с металлической оправой (похожий на токарного мастера), с прокуренными усами и бугристым лицом, покрытым сейчас канольками пота от жары или от волнения.

Весь вечер он не поднялся со стула, играл упорно и молча, тяжело, будто бурлак тащил баржу на картине Репина.

Только раз к нему подошел капитан их команды и шепнул так, что я расслышал:

- Держитесь, с этюдистом играете.

Партнер сразу же поднял на меня внимательные глаза и долго пристально рассматривал, хотя был его ход. Я возликовал в душе от своей известности. Опубликовал всего несколько этюдов - вот уже и в Москве знают!

Мои соратники, Загорянский и Коган, похлопывали меня по плечу, а Оля-шахматистка нежно провела тыльной стороной ладони по моей щеке.

- Бифштекс, - загадочно сказал "турок".

Стрелка часов уже поднимала флажок, а противник все упрямо думал, хотя думать было не о чем.

Надо заметить, что наша команда в этом соревновании отвоевала право доигрывания партий вместо их присуждения. И вот теперь я должен был отдуваться. Следующий тур - завтра, - в воскресенье вечером, а мне приезжать сюда с утра для доигрывания! Я считал, что со стороны противника просто бессовестно так поступать со мной. Ведь он знал, что мы - из Подмосковья.

Флажок на его часах повис, но он успел сделать положенное число ходов и теперь раздумывал над своим сорок первым ходом, который должен был записать.

Судья, юноша с томным, не сбритым для солидности пушком над губой, торжественно взял от него конверт.

Все расходились и обсуждали кражу ордена. Улучив подходящий момент, я спросил, что думают мои товарищи об отложенной позиции.

Женя сказал, что правило квадрата надо знать всем. Он очень торопился боюсь, что на свидание, - и нам с пим не удалось, как обычно, посмотреть позицию. Семен Абрамович пообещал разобраться в электричке, хотя "волноваться не о чем, разве что этюд вдруг обнаружится".

- Впрочем, вы сами этюдист, - закончил он без тени иронии.

- Играть надо, а не этюды консолидировать, - глубокомысленно изрек "турок".

В поезде Семен Абрамович уверил меня:

- Обычное пешечное окончание без сенсаций.

Михаил Николаевич Платов скромно молчал, но когда мы все шли по платформе милых наших Подлипок, он робко сказал:

- Рассчитанных вариантов привести не могу, но чутьем угадываю - здесь что-то есть. Вы посмотрите хорошенько. Как на конкурс этюдов.

- Так ведь король не попадает в квадрат, - стал доказывать я.

- А Рети? - многозначительно поднял палец Платов.

- Если полезет королем на g6, то я ферзя с шахом поставлю.

А лишний ферзь - это вещь, - храбрился я.

- Конечно, - согласился Платов.

- Астролябия, - заключил шедший рядом "турок".

Мне нужно было сворачивать, и мы распрощались.

CHESS103.GIF

Вот позиция, которую я расставил перед собой, придя домой (103). Что могут сделать здесь белые? Спастись? Или... Впрочем, о чем еще можно тут говорить? Хотя Михаил Николаевич... Надо внимательно посмотреть.

Тут что-то есть...

И вдруг волосы зашевелились у меня на голове.

За ночь я установил ужасную для себя правду. Дурацкая жертва коня в суматохе, вызванной кражей ордена, была неправильной. Если бы я лучше владел собой, то медленно, но верно выиграл бы, что сделал бы на моем месте давящий гусеницами Семен Абрамович или тот же "турок", умеющий так ловко "обдуривать" в выигранных положениях. А теперь...

А теперь все зависело от того, сумел ли мой партнер в домашнем анализе найти этюдное окончание, которое не только спасало белых, но и приносило им "противоестественную" победу!

Проанализировав стихийно получившийся этюд, я заметил в нем подводные мины, которые можно было расставить на фарватере решения. И я задумал коварный удар, ловушку, которая поставит партнера в тупик, заставит его сделать напрашивающийся ход, спасающий меня!

Я утешал себя, что не может рядовой игрок, так робко проведший со мной всю партию, додуматься при домашнем анализе до всех найденных мной тонкостей, "доступных искушенному этюдисту, воспитанному на парадоксах".