Роковая любовь - [10]

Проходя под аркадами улицы Риволи, она повторяла про себя, что должна сказать Энди, убеждая его. Ей всего тридцать три года, она вполне еще может вскочить в седло. Во всяком случае, Виктор очень скоро нашел невозможным финансировать ее и Тома, не будучи уверенным в том, что его деньгами не пользуется Нильс. Сначала он был очень любезен, но, в конце концов, рассердился.

Эта мысль не давала ей покоя, когда она входила под козырек здания. Способен ли Виктор рассердиться на нее? Ведь он всячески демонстрировал ей свое обожание, которое казалось ей лестным до встречи с Нильсом. В то время она находила Виктора обольстительным, умным и пылким. Но, увы! После первого же года совместной жизни она поняла, что им никогда не уехать из Сарлата. Жизнь Виктора казалась размеченной заранее. Париж не привлекал его, впрочем, как никакое другое место в мире, кроме его Черного Перигора. Хуже того, выйдя замуж за Виктора, она вышла замуж за всю семью Казаль. Свекор и деверь были везде, а кроме них, обеды в кругу семьи с бегающими вокруг стола детьми, бесконечные разговоры о людях, которых она не знала, или, что еще хуже, унылые комментарии текстов законов. Скука поглотила ее полностью, и ни приобретение виллы, ни рождение Тома не оказались спасением. Нильс, напротив, с каждым своим приездом открывал ей дверь в иной мир, он дарил ей фантазии, которых ей так не хватало. Нильс был смешной, более легкий и не такой уверенный в себе, как Виктор. Когда она видела Нильса рядом со старшими братьями, он казался хрупким и уязвимым, напоминая болезненную борзую собаку на бегах. Его очень светлые волосы, очень светлые глаза и легкая грустная улыбка с ямочками на щеках придавали ему неотразимую трогательность.

На единственной двери лестничной площадки четвертого этажа имя Энди Моррисона было обозначено на пожелтевшей визитной карточке, прикрепленной кнопкой. Прежде чем позвонить, Лора вдохнула поглубже и распрямилась.

Стоя среди раскрытых чемоданов, Виктор спрашивал, правильно ли он выбрал комнату. Вместо той, что принадлежала родителям, он устроился в гостевой спальне, расположенной с самого края галереи и обладающей по совместительству большой ванной комнатой. Но она находилась далеко от лестницы, и в ней стоял неприятный запах плесени, исходящий от ковра линялой расцветки. Конечно, его детская кровать была слишком мала, ученический стол тоже, поэтому возвращаться в свою прежнюю комнату не было никакого смысла. Отныне весь дом принадлежал ему, так, может, стоит перепробовать все комнаты по очереди, чтобы выяснить, где ему спится лучше? В этой комнате были большие стенные шкафы, а также три окна, два из которых выходили на юг, а одно на восток.

Обескураженный широтой задачи, он уселся на кровати, ржавые пружины которой издали под ним протяжный скрип. Прекрасно, первое, что нужно сделать,– это поменять кровать или, по крайней мере, купить новый матрас, причем прямо завтра. Он заметил пятна сырости на обоях в бело-голубую полоску, зато паркет был в идеальном состоянии, равно как и камин из красного мрамора.

Он встал, свернул пахнущий плесенью ковер, который решил постелить в коридоре, и снял с двух глубоких кресел защищающие от пыли чехлы, обнаружив красивую бархатную обивку гранатового цвета. Остальная мебель представляла собой пузатый комод щедрых пропорций и секретер с инкрустированной дверцей, открыть которую ему не удалось. Он вспомнил, что внизу, в кухне, видел целый ящик с ключами и подумал, что стоит поднять их сюда. Кто же был последним гостем, который спал в этой комнате? После отъезда отца мать никогда никого не приглашала.

Изучая свои владения, он зашел в ванную комнату, отделанную белым кафелем. Унитаз и раковины были такими древними, что выглядели забавными. На львиных лапах возвышалась широкая чугунная ванна, по бокам от нее размещались старинное биде и две раковины. «Почему две?» – спрашивали они с Максимом, еще когда были детьми. Стена с левой стороны была полностью покрыта щербатым зеркалом, от пола до потолка, а возле правой стены под окном стоял широкий туалетный столик.

– Я не смогу здесь умываться...

Звук его голоса оказался очень громким, и Виктор засмеялся. Самое простое – это играть в страшилки в огромном пустом доме.

– Лучше бы позаботился о бутылке жавелевой воды,– продолжал он сквозь зубы,– о губках и прочем жизненно необходимом минимуме.

Он не хотел наливать ванну, но и не хотел ложиться грязным. А у него было именно такое ощущение после возни среди этой пыли. Смирившись, он разделся, положив одежду на старый металлический табурет. Он пошел искать в чемоданах мыло и полотенце, потом открыл кран и подпрыгнул от звука гидравлического удара, прошедшего по трубам. Наконец потекла вода, сначала ржавая и с примесью песка, потом светлая. Съежившись, он залез в ванну и включил душ, но, вопреки ожиданию, из шланга ничего не потекло.

Через пять минут, стуча зубами, он натянул джинсы, водолазку и мокасины. Было, вероятно, часов десять вечера, но он еще чувствовал себя в силе приняться за некоторые из многочисленных домашних дел, которые поджидали его. Поскольку он принял решение жить в Роке, он не хотел, чтобы дела затопили его с первого же вечера. Он спустился вниз и начал с того, что поднял термостат бойлера. Резервуар был заполнен мазутом, он позаботился об этом заранее. В кухне он поставил на стол коробку, открыл ее, достал маленький радиоприемник, тут же включил его и принялся доставать продукты. Какое затмение нашло на него? Почему он не подумал о том, чтобы заранее заказать уборку поместья от подвала до крыши, прежде чем въехать? Фирма, в которую он обратился, сделает это только послезавтра, он мог бы пока пожить дома.