Роковая красавица - [91]
– Ладно, будет, Филька! – сурово сказал знакомый голос.
Илья увидел в пятне света массивную, взъерошенную фигуру Баташева. Отстранив старого приказчика, он пошел в дом, и лестница затряслась под его шагами. Едва сдерживая дрожь, Илья подумал о том, что бог все-таки есть. Приди он сегодня в Старомонетный хоть на пять минут раньше – накрыли бы его прямо у Лизки под одеялом.
Как выбираться из дома, Илья не знал. Двор был полон людей, а по их крикам, брани и тяжелым ударам мешков о землю было ясно, что мужики разгружают подводы. Путь в сад отрезан. Оставался лишь один способ: подождать, пока скроется луна, и в темноте перебежать через двор к воротам. Авось не сообразят в суматохе, кто такой. А сообразят – не догонят.
Сердце бухало, как чугунная баба, когда Илья приоткрыл тяжелую дверь. Проклятая луна сияла во всю мочь. Ее свет заливал широкий, перегороженный подводами двор, спины фыркающих лошадей, суетящихся мужиков. Стискивая стучащие зубы, Илья дождался небольшого облачка. И бесшумно выскользнул из-за двери, молясь: господи, пронеси…
Не пронесло. Через два шага его окликнули:
– Эй, парень, чего надо?
Илья, уже не прячась, бросился к открытым воротам. Сзади – удивленный возглас, топот ног, крики: «Держи, держи!» Оставалось добежать совсем немного – но кто-то повис на плечах, сбил на землю. «Эх, нож бы…» – отчаянно пожалел Илья, вскакивая на ноги и награждая этого «кого-то» ударом «поддышку». Двор взорвался руганью, воплями. Лежащий на земле мужик выл диким голосом. Отовсюду сбегались люди.
– Робя, да это цыган, кажись…
– Ах, харя черномазая! Красть сунулся?
– Держи его! Держите, черти! Как есть удерет!
– А-а, нечисть, кусается!
– За хозяином бегите! Да вяжите кромешника, вожжами вяжите!
«Убьют ведь», – подумал Илья, тщетно пытаясь выбиться из кольца мужиков. Спасало его пока лишь то, что, сгрудившись кучей, они мешали друг другу. Сзади кто-то, изловчившись, снова прыгнул ему на спину. Илья размахнулся было, но за плечи его схватили сразу четверо, и он понял, опуская руки, что это – все.
И вдруг отчаянно взвизгнули створки ворот. Несколько темных фигур ворвались во двор, и до Ильи донесся страшно знакомый, пронзительный голос:
– Чавалэ, чавалэ-э-э! Наших бьют!
Услышав это, Илья – откуда силы взялись? – рванулся из держащих его рук, прыгнул к воротам. Рядом рявкнуло по-цыгански с десяток голосов, луна вышла из-за облака, и в ее свете Илья увидел Митро и Ваньку Конакова, стоящих спина к спине и размахивающих цепями. По земле, молотя друг друга, прокатились визжащий по-поросячьи Кузьма и огромный мужик. У ворот шло настоящее побоище, в сцепившемся клубке Илья успел разглядеть лишь чью-то бороду и оскаленную, зверскую рожу Ефима Дерунова. Илья кинулся было на помощь, но страшный удар сзади оглушил его, свалил на землю. Кровь теплой волной хлынула на глаза, острая боль пронзила голову. «Господи, мама моя!» – взмолился Илья, неожиданно вспомнив давно умершую мать. Сквозь рубаху просочился ледяной холод земли, и луна над головой погасла.
– Барыня, Иван Архипыч возвернулись! – завопила Катька, вбегая в горницу.
Лиза, сидящая за столом в розовом атласном платье и новой шали, подняла на нее глаза.
– Шутишь? – тихо спросила она.
– Какое! Вот вам крест святой! Внизу уж, подымается!
– А… Илья?
– Сбежал ваш Илья, не волнуйтеся! Что ему, дьяволу, будет! – Катька забегала по горнице, суетливо убирая со стола бутылку вишневой наливки, хрустальные стаканы, блюдо с пирогами. Лиза не помогала ей. Прямая, как столбик, она сидела за столом и остановившимися глазами смотрела в угол, на иконы. Катька бросила посуду, кинулась на колени перед Лизой, схватила ее за руки.
– Лизавета Матвевна, свет мой, не губите! Стягайте новое платье да в постелю лезьте скорейча! Не ровен час, догадается тигерь ваш! Что мы с вами делать-то станем? Стягайте платье, барыня, голубушка!
– Тигерь… – шепотом повторила за ней Лиза. Словно во сне, встала, позволила Катьке расстегнуть крючки на платье, сама отнесла в комод шаль. Она казалась спокойной, но глаза ее по-прежнему смотрели в одну точку, а губы беззвучно шевелились.
Катька, запихнув злополучное платье под кровать, с беспокойством посмотрела на свою барыню.
– Сделайте милость, послушайте меня – ложитесь. Да не забудьте разудивиться, когда сам взойдет! На шею киньтесь, заголосите, как положено. А там видно будет!
– Я лягу, Катя, лягу. Поди, – Лиза села на край постели. Катька недоверчиво посмотрела на нее, открыла было рот, но в это время скрипнула дверь.
– Пошла прочь, дура! – раздался из коридора низкий, тяжелый голос, и Баташев шагнул через порог. Он был сильно пьян, и в горнице сразу запахло сивухой.
– Ну, здравствуй, женка, – хрипло сказал он. – Спишь, что ли? Ждала?
Лиза молча смотрела на него. Катька из-за спины Баташева подавала ей отчаянные знаки, но Лиза не шевелилась. Ее пальцы судорожно сжимали край шелкового одеяла.
– Онемела, коровища? – уже сердясь, спросил Иван Архипыч. – Аль не рада? Шесть месяцов не видались…
– А по мне и еще бы столько же – не заплакала б… – сквозь зубы сказала Лиза.
Катька ахнула, закрывая глаза. Баташев покачнулся. С угрозой спросил:
Ссыльный дворянин Михаил Иверзнев безответно влюблен в каторжанку Устинью, что помогала ему в заводской больнице. И вот Устинья бежала – а вместе с ней ее муж, его брат и дети. След беглецов затерялся… Неужели они пропали в зимней тайге? Сердце доктора разбито. Он не замечает, как всё крепче влюбляется в него дочь начальника завода – юная Наташа. И лишь появление на заводе знаменитого варшавского мятежника Стрежинского заставляет Михаила другими глазами посмотреть на робкую, деликатную барышню…
Ох как тяжела доля сироты-бесприданницы, даже если ты графская дочь! Софья Грешнева сполна хлебнула горя: в уплату карточного долга родной брат продал ее заезжему купцу. Чтобы избежать позора, девушка бросилась к реке топиться, и в последний момент ее спас… подручный купца, благородный Владимир. Он помог Софье бежать, он влюбился и планировал жениться на юной красавице, но судьба и злые люди делали все, чтобы помешать этому…
Больше года прошло после отмены крепостного права в Российской империи, но на иркутском каторжном заводе – всё по-прежнему. Жёсткое, бесчеловечное управление нового начальства делают положение каторжан невыносимым. На заводе зреет бунт. Заводская фельдшерица Устинья днём и ночью тревожится и за мужа – вспыльчивого, несдержанного на язык Ефима, и за доктора Иверзнева – ссыльного студента-медика. Устинья знает, что Иверзнев любит её, и всеми силами старается оградить его от беды. А внимание начальника тем временем привлекает красавица-каторжанка Василиса, сосланная за убийства и разбой.
Они горячо влюблены в Устинью – ссыльный дворянин Михаил Иверзнев и уважаемый всеми крестьянин Антип Силин… А она не на жизнь, а на смерть любит своего непутевого Ефима, с которым обвенчалась по дороге в Сибирь. Нет ему покоя: то, сгорая от ревности к жене, он изменяет ей с гулящей Жанеткой, а то и вовсе ударяется в бега, и Устинье приходится умолять суровое начальство не объявлять его в розыск…
Мыслимое ли дело творится в Российской империи: потомок старинной дворянской фамилии Михаил Иверзнев влюбился в крепостную крестьянку Устинью, собственность его лучшего друга Никиты Закатова! А она мало того что дала решительный отказ, храня верность жениху, так еще и оказалась беглой и замешанной в преступлении – этот самый жених вместе с братом, защищая ее, убил управляющую имением. И страдать бы Иверзневу от неразделенной любви, если бы не новая беда – за распространение подозрительной рукописи среди студентов он схвачен жандармами.
Крепостная девушка Устинья, внучка знахарки, не по-бабьи умна, пусть и не первая красавица. И хоть семья её – беднее некуда, но именно Устю сватает сын старосты Прокопа Силина, а брат жениха сохнет по ней. Или она и впрямь ведьма, как считают завистницы? Так или иначе, но в неурожае, голоде и прочих бедах винят именно её. И быть бы ей убитой разъярённой толпой, если бы не подоспели Силины. Однако теперь девушке грозит наказание хуже смерти – управляющая имением, перед которой она провинилась, не знает пощады.
Истерзанный своей запретной тягой к мужчинам и болезненными воспоминаниями о друге детства, в которого когда-то он был влюблен, адвокат Дэвид Лористон пытается придерживаться целомудренного образа жизни, пока кует себе репутацию в привилегированном юридическом мире Эдинбурга. Как вдруг в его смиренную и упорядоченную жизнь врывается лорд Мёрдо Балфор. Циничный и абсолютно бесцеремонный гедонист Мёрдо — полная противоположность Дэвида. И как бы Дэвида ни ужасали упорство и эгоизм Мёрдо, он не в состоянии противостоять его влиянию.
Юная Изабелла, дочь обедневшего и погрязшего в долгах барона де Бриссака росла избалованной и своевольной. Она ни в чем не знала удержу, поскольку ей никогда не говорили «нет». Однако, ее отец припас для нее сюрприз, когда ей исполнилось шестнадцать. Он сообщил ей о своем намерении выдать ее замуж за богатого друга семьи, чтобы таким образом устроить ее будущее. Разумеется, своенравной девушке это не могло понравиться. Впрочем, это были еще не все сюрпризы, которые поджидали Изабеллу в результате этого замужества.
Может ли любовь погубить империю? Какой беспристрастный свидетель поможет точнее понять минувшую эпоху, лучше, чем свидетельства современников и исторические документы? Российские императоры, их жены, фавориты и фаворитки – загадочные истории и необычные повороты сюжета. Борьба за власть и придворные интриги. О женской любви, которую не смогла сломить даже пытка, и как оценил ее первый русский император Петр I. Правители и самозванцы, гении и безумцы, аристократы духа и проходимцы.
Когда потеряла всё, и тебе кажется, что жизнь закончена, не отчаивайся. Возможно, твой Ангел-Хранитель вовсе не забыл о тебе, и вскоре твоя жизнь резко изменится к лучшему.От автора: Счастливый конец гарантирую.
В сборник вошли известные романы Ольги Крючковой такие, как:«Дар Афродиты», «Фамильный крест», «Загадки судьбы» и «Яблоко Купидона» (ранее известный под названием «Счастливый выбор»).Действия романов происходят в России XIX века. Героини – очаровательные барышни, стремящиеся завоевать своё место под солнцем и обрести истинную любовь, несмотря на все препятствия и испытания, которые посылает им судьба.Романы написаны в лёгком развлекательном стиле, напоминающим водевиль.
Мираж императорского Петербурга, роскошь романовских дворцов… и печальный Петербург Достоевского, убогие квартиры террористов, где эти кровавые идеалисты готовили будущее Родины, – таковы главные места действия книги.Герои повествования Император Александр II – последний великий царь и первый донжуан Европы, педантично описавший в секретном дневнике пять покушений на собственную жизнь и свою последнюю безумную любовь.И князь В-кий – потомок знаменитого рода, Рюрикович и… секретный агент тайной полиции.Его глазами мы увидим властителей дум эпохи – Достоевского и Герцена, Бакунина и Маркса.
Гражданская война подходит к концу… По степям южной России едет в поезде цыган Беркуло, только что укравший себе жену. Но недолго длится его счастье – утром ни девушки, ни красноармейца, тоже оказавшегося цыганских кровей, в поезде нет… Что за темный омут – сердце цыганки? Вчера клялась в любви до гроба – а сегодня сбежала с другим…
Жизнь в цыганском таборе жестока и не терпит слабых. Но именно табор стал домом для красавицы-княжны Мери, бежавшей из родных мест после убийства родителей. Спасая свою жизнь, Мери не знала, что сердце она уже никогда не спасет. Невозможная, губительная любовь к цыгану Сене меняет ее до неузнаваемости, и даже разлука не способна убить надежду увидеть возлюбленного еще раз.Цыганка Дина ненавидит жизнь в таборе и, влюбившись в чужака, мечтает убежать с ним. Но после вестей о смерти любимого вынуждена выйти замуж за другого.Две подруги, две судьбы, такие одинаковые и такие разные.
Юная цыганка Дина и грузинский князь Зураб Дадешкелиани полюбили друг друга. Она не может признаться, что стала невенчаной женой князя – законы в таборе суровые. Он тоже не может представить Дину родным – они никогда не признают этот неравный брак.Их первая ночь была последней – Первая мировая в самом разгаре, Зураб уезжает на фронт, и вскоре приходит страшное известие – он погиб.Как жить Дине? Сердце подсказывает ей, что любимый жив, он не может умереть, не может оставить ее одну…