Рокоссовский - [21]

Из этого донесения следовало, что Константин Константинович без всяких сомнений готов был воевать против своих соотечественников. Для него они были «белополяками». Нет сведений, что он испытывал какую-либо рефлексию по поводу того, что ему придется сражаться против соотечественников. Однако инцидент в 4-м эскадроне с участием поляков мог вызвать у командования настороженное отношение к Рокоссовскому. Тем более что советские войска после разгрома под Варшавой безнадежно отступали и планы по формированию польской Красной армии были оставлены. Эта армия, насчитывавшая всего около тысячи человек, так и не вступила в бой и вскоре после отступления из-под Варшавы была распущена. Да и служили там по преимуществу не этнические поляки, а белорусы и евреи. Так что надобность в «коммунистах польской национальности» для советизации Польши в начале сентября уже была не актуальна. Кстати сказать, 30-й дивизии так и не удалось повоевать против поляков. Когда в конце сентября она прибыла в Европейскую Россию, с Польшей уже шли переговоры о мире, и дивизию бросили на врангелевский фронт.

Но повоевать Константину Константиновичу все-таки пришлось. В мае в советское Забайкалье из Монголии вторглась Азиатская конная дивизия барона Р. Ф. Унгерна-Штернберга, которая пыталась овладеть Троицкосавском. 2 июня 1921 года на подступах к городу, в бою с бригадой Азиатской дивизии под командованием генерала Б. П. Резухина, у станицы Желтуринской, в Забайкалье, Рокоссовский контратакой спас от уничтожения пехотный батальон, был тяжело ранен в ногу, но остался в строю до конца схватки. За это его наградили вторым орденом Красного Знамени.

Константин Константинович вспоминал: «В июне 1921 года Красная Армия добивала барона Унгерна на границе с Монголией. У станицы Желтуринская 35-й кавполк, которым я командовал, атаковал прорвавшуюся через нашу пехоту унгерновскую конницу. В этом бою я был ранен второй раз, в ногу с переломом кости». Ранение было пулевое.

В. И. Кардашов писал: «Рана оказалась очень серьезной. Пуля перебила кость. В тот же день, сдав дивизион своему заместителю — Ивану Константиновичу Павлову, Рокоссовский отбывает в госпиталь. Расположен был этот госпиталь все в том же Мысовске. Здесь он пробыл июнь и июль 1921 года…

Рокоссовский, узнав, что городу грозит нападение Унгерна, не стал ожидать приказа или тем более эвакуации, на которую имел полное право. По его требованию медицинские сестры прибинтовывают еще не выздоровевшую ногу к двум палкам, Рокоссовский берет костыли и садится в тачанку. В кратчайший срок из тыловиков и выздоравливающих красноармейцев 35-й стрелковой дивизии и 5-й Кубанской кавалерийской бригады Рокоссовский формирует сводный отряд — около 200 конных и 500 пеших бойцов. Отряд хорошо вооружен, в его распоряжении оказываются даже два орудия. Часть бойцов удается посадить на подводы, и с этим достаточно подвижным отрядом Рокоссовский выступает через хребет Хамар-Дабан, все тот же Хамар-Дабан, навстречу врагу.

Бойцы в отряде подобрались боеспособные, командир у них был опытный, поэтому не мудрено, что Унгерн после небольшого столкновения с отрядом Рокоссовского не стал наступать на Мысовск, а повернул на северо-восток, по направлению к Ново-Селенгинску и Верхнеудинску (ныне город Улан-Удэ). Возникла угроза захвата Верхнеудинска, так как в распоряжении командования 5-й армии не было свободных сил. Теперь Рокоссовский получает распоряжение срочно, прикрыв частью сил дорогу на Мысовск с юга по пади Удунга, погрузиться в эшелон на станции Мысовск и прибыть в Верхнеудинск, где выгрузиться и обеспечить город с юга от возможного проникновения туда унгерновских частей.

Константин Рокоссовский выполнил и это поручение. Вернувшись в Мысовск, он грузит свой отряд в состав и отправляется в Верхнеудинск. Не медля ни минуты, из Верхнеудинска он выступает походным порядком навстречу врагу в Тарбагатай. И все это на костылях. Невольно приходишь в восхищение от решительности, энергии и самоотверженности этого необыкновенного человека!»

Тут действительно есть чему удивиться, особенно если учесть, что никто не собирался отправлять тяжело раненного Рокоссовского в находящийся за сотни километров от места боя Мысовск (ныне Бабушкин), когда под боком находился более крупный город Троицкосавск с хорошим госпиталем. Там и оставался Рокоссовский все время, пока эпопея Унгерна подходила к своему бесславному концу. Не стоит приписывать Константину Константиновичу какие-то сказочные подвиги — у него вполне достаточно настоящих.

Ранением в бою под Желтуринской Гражданская война для Рокоссовского фактически закончилась. Но, как члена партии, молодого перспективного командира подходящего пролетарского происхождения, да еще с двумя орденами Красного Знамени, его оставили в армии, несмотря на широкомасштабные сокращения. Ему пришлось еще на десятилетие задержаться на Востоке России.

Глава четвертая МЕЖДУ ДВУМЯ ВОЙНАМИ

В октябре 1921 года, вскоре после выписки из госпиталя в Троицкосавске (ныне Кяхте), Рокоссовский получил очередное повышение. Ему теперь пришлось командовать кавбригадой, правда, только один год. В автобиографии 1940 года он писал: «В октябре 1921 года переведен командиром 3-й бригады 5-й Кубанской кавалерийской дивизии. В октябре 1922 года в связи с переформированием 5-й дивизии в Отдельную 5-ю Кубанскую кавбригаду по собственному желанию назначен на должность командира 27-го кавполка этой же бригады». В аттестации 1921 года о Рокоссовском говорилось: «Занимал последовательно должности командира кавдивизиона и кавполка. За всю свою службу показал себя с лучшей стороны. Полк во всех отношениях подготовлен хорошо. Конский состав полка, несмотря на тяжелые условия, пройденные в Монгольской операции, находится на должной высоте. Личное мужество, умение руководить в бою, богатая инициатива т. Рокоссовского отмечена двукратным награждением его орденом „Красное знамя“. Обучать красноармейцев и командный состав, как по условиям военным, так и мирного времени, может вполне успешно. Аттестован на должность командира бригады».