Рок - [14]

– Я, кажется, знаю, кто вы. Первая межзвездная экспедиция?

– Да.

– Уже много лет тайна вашего полета волнует меня. Впрочем, пройдем в столовую. Там поужинаем и поговорим. Само провидение послало вас ко мне в сад.

– Скажите, мистер Харман, а что загадочного в нашем полете?

– Все! Ваш полет был первым и последним. Но пока хватит вопросов. Сегодня вы располагаетесь у меня, а завтра вас осмотрят наши медики. И не возражайте.

ГЛАВА 12 в которой Бенни Адамса подвергают деструкции.

Охранник провел Адамса по полутемному коридору и завел в маленькую пустую комнатку.

– Эрни, веди сразу, – раздался откуда-то голос, – я на него в «баре» уже насмотрелся. – Голос хихикнул. – Это сущий теленок, хоть сейчас на котлеты.

В следующую комнату охранник не пошел, втолкнул Адамса в нее, а сам остался за дверью. Сначала Бенни увидел желтое кресло, похожее по форме на зубоврачебное. Над ним сверху, на гибком шарнире, торчал большой синий колпак. Потом он заметил двух верзил с тупыми лицами в дальнем углу. Рядом с креслом суетился старичок с трясущимися руками в грязно-белом халате.

– Так, так, – захлопотал он вокруг Бенни. – Раздевайтесь, молодой человек. Снимайте все, эта одежда вам уже не понадобится. Вам выдадут очень добротную одежду. Она вам понравится. А вы идите, ребятки, идите, – обернулся он к охранникам, – этот молодой человек в вашей помощи не нуждается. – Так ведь, мистер Адамс?

Адамс пожал плечами, а охранники молча поднялись и покинули комнату. Старик вызывал у Бенни мерзостное чувство.

– Слушай, сынок… Да ты не стой, садись в кресло-то. Вот так. А теперь я тебя зафиксирую, – он защелкнул стальные дуги захватов на запястьях и лодыжках Адамса, – ты уж извини, порядок такой. Ты пока сиди и слушай, а я тебя инструктировать буду. Ты не волнуйся, за нами, конечно, наблюдают, но я тут давно работаю, ко мне привыкли. Так вот, – старик приблизил свое морщинистое лицо почти вплотную к Бенни, так близко, что тот заметил муть в его глазах и вдохнул его глубинную вонь, – я тебе тихонечко рассказывать буду. Эта штуковина, – он еле заметно кивнул на колпак, – не на всех одинаково действует. Некоторых почти не берет, других чуть задевает. Ты мне симпатичен, я тебе на самый минимум поставлю, чтобы только погудела, а вреда тебе совсем не будет. Так ты только запомни, что после обработки дохи смеяться начинают. Это у них от эйфории. Реакция такая. А кто не смеется, того через кресло по несколько раз гоняют. Так они, бедные, ни на что потом не годятся, кроме как на ферме работать. Запомнил?

– Спасибо, я все понял, – шепотом, с максимальной искренностью в голосе ответил Бенни.

На самом деле он ничего не понял. Он был уверен, что старик его провоцирует, иначе и быть не могло, но сумятицу в его душу тот все-таки заронил. Насколько он знал, дохи никогда не смеялись и не плакали, их чувства атрофировались. Нет, решил Бенни, будь что будет, но смеяться я не стану, если, конечно, останусь собой.

– Вот так, молодой человек! – громко произнес старик, подмигнув заговорщицки Адамсу. – Теперь вы понимаете, что здесь все ваши беды кончаются. Поверьте мне, старому, повидавшему многое в этой жизни человеку, что через пять минут вы будете счастливы.

Хозяин кабинета привстал и потянул синий колпак к голове пациента.

– А что, старик, – спросил Бенни, криво улыбаясь, – ты и женщин здесь… – он многозначительно кивнул на ворох своей одежды в углу, – лечишь?

– Мне, сынок, все равно, кого лечить, – захихикал старик. – Женских прелестей я навидался вдосталь, и они меня уже не волнуют. Мне все равно, кто в кресле сидит, – и надвинул колпак на голову.

Свет померк. Адамс подумал, что только в этой последней фразе старик, наверное, и был по настоящему откровенен, и поэтому решил окончательно, что верить ему нельзя.

ГЛАВА 13 в которой Барри задает вопросы и попадает во дворец Совета Федерации.

– Господин Харман!

– Да, Барри.

– Скажите, почему наш звездный рейс оказался первым и последним? Мне не дает покоя этот вопрос. Ведь был накоплен колоссальный опыт. Я был уверен, что человечество вступило в свой звездный век, и вдруг такое разочарование. Я даже орбитальных спутников не обнаружил.

– Не торопись, Барри, скоро все узнаешь. У тебя вся жизнь впереди.

Они ехали в большом лимузине с затемненными стеклами. Улицы были малолюдны и красивы. Редкие прохожие слегка кланялись автомобилю, хотя наверняка не видели пассажиров. Видимо, Харман был важной персоной. Вот уже несколько дней Глетчер находился у него в доме на правах гостя и пленника одновременно. Харман откровенно сказал Глетчеру, что в его интересах войти в новый мир постепенно, с наименьшими психологическими трудностями. Он запретил Барри выходить за пределы виллы. Хозяин дома был в меру откровенен, и это нравилось Глетчеру.

Он дал Харману слово его слушаться и за неимением других занятий стал отсыпаться. Никогда еще он так сладко не спал! В свободное время за ним присматривала белокурая дочь хозяина. Ее интересовали всякие, с точки зрения Барри, пустяки и мелочи: как любили, какая была музыка, что носили, а важные вопросы, типа социального устройства или уровня развития науки, совершенно не волновали.