Рок - [3]

Читатель может задать вопрос: почему все эти факты нельзя было обнародовать раньше? Вновь вопрос, который мучает меня более тридцати лет и на который никто не может ответить. Где грань между гражданским долгом и врачебной этикой? Не преступник ли врач, скрывающий от общества беспомощность и недееспособность своего пациента — лидера страны, определяющего ее жизнь и благополучие народа? Но с позиций личности: может ли врач раскрыть тайны пациента? Долгое время я придерживался компромиссной и ненавидимой мной самим позиции «соглашательства» — открывать истину тогда, когда она не может повлиять на политическую судьбу пациента или бывшего лидера страны, но сохранит для истории правду и, может быть, будет уроком для будущего. Жизненный опыт уверил меня в том, что если мы хотим создавать открытое, свободное общество, то самой открытой фигурой во всех отношениях (включая и здоровье, особенно психическое) должен быть лидер страны. Не сомневаюсь, что отношение к книге будет неоднозначным. Могу только сказать, что она создавалась искренне. Хочу повторить вслед за Д. Писаревым: «Я пишу не чернилами, как другие... я пишу кровью своего сердца и соком моих нервов. Так и только так должен писать каждый писатель».

Пусть читатель критикует и порицает книгу, лишь бы он внимательно ее прочел и задумался над судьбой страны, народа, над их будущим.

На пути к Олимпу

Твои слова, деянья судят люди,

Намеренья единый видит Бог.

А. С. Пушкин

18 мая 1989 года в Пекине стояла жара. Но, вероятно, не она, а события, разыгравшиеся на площади Тяньаньминь в связи со студенческими беспорядками, скомкали ритуал проводов советской официальной делегации во главе с М. Горбачевым. Какая-то неловкость царила среди провожавших и отъезжавших. Чувствовалось нетерпение китайцев, которые мечтали только об одном - чтобы поскорее исчезли эти русские и можно было бы навести порядок в собственном доме.

Перед моими глазами стояла незабываемая встреча двух коммунистических реформаторов: советского - М. Горбачева и китайского - Дэн-Сяопина. Сравнение было не в пользу отца советской «перестройки». Дэн-Сяопин предстал мудрым политиком, тонким дипломатом и в то же время человеком большой силы воли. Когда Горбачев пытался высказаться в защиту студентов и демократии, он резко отреагировал, приведя народную пословицу: «На улице иногда появляется мусор, но налетает ветер и все очищает. Так будет и у нас». Да, прав был Софокл: «Много говорить и много сказать - не одно и то же». Я не сомневался, что на следующий же день после нашего отъезда налетит этот ветер на площадь Тяньаньминь и закончится китайская попытка идти по новому, советскому пути.

Шагая к самолету, я думал о непредсказуемых поворотах истории. Что в ближайшем будущем ждет всех нас — страну, правительство, в состав которого я входил, партию, Горбачева? Что принесет еще одно нововведение, навеянное ему А. Яковлевым, - открывающийся через неделю съезд народных депутатов? Вспоминая популистские выступления многих депутатов (и тех, кто составлял серое безответственное большинство, и тех, кто называл себя демократами и для которых съезд представлялся трамплином для завоевания власти и утоления политического тщеславия), я не сомневался в том, что страна стоит перед тяжелыми испытаниями. Что могли сделать те немногие, кто шел на съезд с искренним желанием помочь стране, помочь народу найти правильный путь в будущее? Угнетенное настроение было, несомненно, навеяно и самой атмосферой визита.

Мне нередко приходилось бывать за рубежом с Л. И. Брежневым. Можно многое говорить о нем как о политике и руководителе страны: больше хорошего — в первые годы его работы в качестве Генерального секретаря, больше плохого — в последние годы, хотя это целиком и не зависело от него. Однако надо отдать ему должное: его сугубо деловые визиты за границу, которые, кстати, его тяготили, не шли ни в какое сравнение с амбициозными и грандиозными политическими шоу, которые устраивали P.M. и М.С. Горбачевы.

Помню, как помощники Брежнева А. Александров и А. Блатов убеждали его в необходимости включить по деловым соображениям в список сопровождающих ту или иную персону и как, несмотря на их уговоры, он «кромсал» список делегации.

Когда я попал в Пекин вместе с Горбачевым, меня по разило даже не количество охраны, а число сопровождающих лиц. Кого здесь только не было — писатели и артисты, ученые и общественные деятели, не говоря уж о дипломатах и советниках всех рангов! Чья была идея создания этих «групп поддержки», сказать трудно, возможно, эта выдумка тешила тщеславие Р. Горбачевой (уверен, что не самого М. Горбачева), но не шла на пользу делу.

Видные писатели, артисты, ученые вынуждены были играть роль марионеток, создавая соответствующий фон для главного действующего лица. Конечно, некоторые воспринимали это как честь, признание своих заслуг, как утверждение своего положения и всеми способами пытались попасть в окружение генсека во время его зарубежных вояжей. Но у многих это вызывало раздражение.

Так, во время пекинской встречи как-то ко мне в резиденцию, где остановилась советская делегация, зашли Кирилл Лавров и Леонид Филатов. Их, как и меня, мягко говоря, тяготила та обстановка, которая царила во время визита. Разговор наш был откровенным, в этот вечер было сказано немало нелицеприятных слов...