Родня. Жизнь, любовь, искусство и смерть неандертальцев - [10]

Относительной изоляции Лез-Эзи пришел конец в 1863 г., когда при осуществлении амбициозного проекта железной дороги, соединяющей Париж с Мадридом, пустили ветку в Перигор. С этого момента сонная деревушка стала превращаться в эпицентр споров о происхождении западной цивилизации, что в конечном итоге привело к ее включению в список объектов Всемирного наследия. Сегодня недалеко от того места, где железнодорожный путь изящно сворачивает на юг от вокзала, можно взять напрокат каноэ и проплыть вверх по извилистому руслу Везёра. Через несколько километров напротив замка на вершине холма вашему взгляду предстанет скальный навес Ла-Мадлен. Нынче туристы бродят по знаменитым средневековым руинам в непосредственной близости от стоянки первобытных людей, до сих пор скрытой в зарослях так же, как и в 1864 г.

Тем летом Фальконер навестил археологические раскопки, которые вели здесь два пассажира прибывших годом ранее новеньких блестящих поездов. Богатство Генри Кристи, британского банкира, позволило ему собрать «одну из лучших частных археологических коллекций в Европе»[18], благодаря чему он необычайно хорошо разбирался в каменных орудиях труда. Его партнер, француз Эдуард Ларте, на тот момент уже был известен среди исследователей доисторической эпохи, поскольку занимался археологическими раскопками еще с 1830-х гг.[19] Когда появились слухи о коллекциях местного аристократа и о находках, попавших в парижский антикварный магазин, Кристи и Ларте предприняли совместные работы в долине Везёра. Обследовав сначала верхний грот Ле Мустье, на обратном пути они заметили на другом берегу реки еще один большой грот, открывшийся взглядам только потому, что была зима и на деревьях не осталось листьев.

Это место, получившее название Ла-Мадлен, изобиловало археологическими находками, изготовленными ранними Homo sapiens спустя десятки тысячелетий после неандертальцев. Тем не менее там было кое-что, имевшее решающее значение для признания места неандертальцев в эволюции человечества. Раньше те, кто скептически относился к идее древнего происхождения человека, объясняли нередкие во Франции находки рогов северного оленя с резьбой тем, что уже окаменевший роговой материал был найден и обработан гораздо позже исчезновения таких животных в этих местах. Этот довод был опровергнут в Ла-Мадлен, когда рабочие, нанятые Ларте и Кристи, обнаружили осколок бивня мамонта с насечками. Так случилось, что Фальконер — лучший в мире специалист по ископаемым останкам слонов — прибыл на место раскопок в тот самый день. Когда бивень очистили от земли, он сразу заметил, что вырезанные изогнутые линии образуют куполообразную голову мамонта со старательно изображенным шерстяным покровом[20]. Уже один этот артефакт доказывал, что люди сосуществовали с вымершими животными и что все их «старье», извлеченное из европейских пещер, на самом деле относится к невероятно древнему миру.

Открытие, сделанное в Ла-Мадлен, стало последним кирпичиком в фундаменте современной науки о происхождении человека. Пройдет еще около пятидесяти лет, прежде чем исследователи доисторической эпохи, собирая коллекции каменных артефактов, действительно начнут разбираться в том, кто, что и когда делал. Но они уже перешли Рубикон, разделяющий две космологические модели: прежнее представление о том, что Вселенная создана для нас, и новый мир, в котором мы все — дети самой Земли, обладающие множеством братьев и сестер. Наша книга продолжает вести читателя в этот новый мир, рассказывая, как неандертальцы из научного недоразумения превратились в каком-то роде бессмертных, странным образом притягательных существ, которых мы и открыли, и будто сами и создали. Но для начала давайте взглянем на наш семейный портрет, чтобы понять, где находятся неандертальцы, с учетом, скажем откровенно, необозримого периода эволюции.

Глава 2. Река побеждает дерево

Закрой глаза и сними обувь. Приглушенной краснотой солнце проникает сквозь веки, трава покалывает пальцы ног, под ступнями — пыль. Чувствуешь тепло, будто чья-то рука взяла тебя за плечо; откуда-то ты точно знаешь чья. Открой глаза — и увидишь свою мать под небом, одновременно солнечно-светлым и звездно-темным. Это место вне времени, где все люди находят друг друга. Слышны тихие шаги: подходит другая женщина — твоя бабушка, мама твоей мамы. Может, ты говорил с ней на прошлой неделе или двадцать лет назад или знаешь ее лишь по старым расплывчатым фотографиям. Бабушка берет за руку свою дочь и оборачивается: позади нее на бесконечной равнине, взявшись за руки и глядя в одном направлении, вереницей стоят женщины.

Сбившись со счету, ты понимаешь, что их здесь сотни и тысячи. Чем дальше, тем более чужими становятся лица, хотя порой мелькнет знакомый локон, походка, контур скул. Вереница уходит за горизонт, а твой взгляд поднимается вверх, где молочные брызги звезд перемешались за десятки тысяч лет. Затем ты ощущаешь, как по цепочке, образованной множеством рук, будто проходит ток: бесконечные циклы любви и потерь, полмиллиона лет бередивших души и кости, проникают в твою кровь, в самое сердце. Кружится голова, но мама сжимает руку, и лишь тогда, удивленно хлопая глазами, ты видишь это. Из одной материнской линии сплетается невероятное кружево (бессмертного) рода человеческого, превращаясь в едва различимое синеющее плато на границе времен. Они все здесь, эти другие. И всегда здесь были.