Родная земля - [88]

— Выходит, так, — согласился Утамышев.

Молча прислушивавшийся к их разговору Эмиров с укоризной покачал головой:

— Эх, Сергей Николаевич, не думал, что вы всерьез это принимаете. Тут люди, а не шахматные фигуры: ход конем — и мат вашему королю. Они, баи, тоже с головой, не хуже нашего соображают.

— Ничего, — сказал Юрин, — как говорится, попытка — не пытка. Выманим — хорошо, нет — другой план разработаем. В конце концов "язык" нам в любом случае нужен.

С этим согласились. Только Эмиров иронически хмыкал и качал головой.

Стали думать, кого послать. Нужен был человек, хорошо знающий расположение юрт в лощине и Атанияза в лицо.

— Слушай, Сергей Николаевич, — сказал Утамышев, — а, может, поверим этому парню…

— Кериму? — подался к нему Юрин. — Вообще-то мне он кажется честным, не способным на обман.

— Да вы что? — воскликнул Эмиров. — Байского выкормыша отпустить? Да он наоборот баям все, что здесь узнал и увидел, выложит. Что тогда делать будем?

— А что он может рассказать? — усомнился Утамышев. — Ничего он не знает.

— А ну, приведите его, — приказал Юрин, тряхнув головой, словно отгоняя сомнения.

Керима привели. Юрин изложил ему план, спросил:

— Пойдешь на такое дело?

Керим оглядел собравшихся в штабе, задержал взгляд на хмуром лице Эмирова, ответил:

— Пойду. Я тут узнал о баях такое, что… Башлыка убили… Макарова… Враги они для меня, поверьте.

— Верим, — сказал Юрин.

Когда стемнело, Керим и выделенный ему в помощь молодой боец поползли к краю лощины. Спустились они с той стороны, где ближе всего было к юртам Атанияза. Лохматый пес Алабай с лаем кинулся было на пробиравшихся за стогом сена людей, но узнал Керима, замахал коротким хвостом, стал ластиться к ногам, повизгивая.

Керим знал привычку Атанияза с вечера обходить свое хозяйство, самолично проверять, все ли сделано, как нужно, — никому, даже сыновьям не доверял бай, всех считал бездельниками и лентяями.

Отогнав Алабая, чтобы не выдал своим суетливым признанием, Керим и его напарник спрятались в укромном месте возле юрты и стали выжидать. Вокруг было безлюдно. Только по сдержанному говору, по вспышкам огня то здесь, то там, по разнозвучным ударам и лаю собак можно было догадаться, что становище не спит, что в каждой юрте готовятся к дальней и опасной дороге. Ноздри щекотал острый запах конского пота, верблюжьей кислой жвачки, пыли, едкого дыма костров.

Чья-то рука откинула полог юрты, желтый сноп света упал на секунду на землю, и в нем четко вырисовывалась человеческая фигура. Керим разглядел Шанияза, байского младшего сына, и одними губами ответил на нервный толчок напарника: — "Нет, не видишь — мальчишка".

Шанияз подошел к верблюдам, заставил их лечь, подбросил в костер несколько кусков высохшего навоза — от москитов — и вернулся в юрту.

Сквозь войлочную стену донесся его обиженный голос:

— Ну, что я один все должен делать? А Зиба, как султанша, валяться будет, да?

И сразу же вступила Огульхан:

— Верно, Зиба, доченька, не время валяться, дел столько! Помогай собираться.

— Да пропади все эти вещи! — ответила с досадой Зиба, и от ее голоса у Керима сжалось сердце.

— Как так можно? — воскликнула Огульхан. — Наживали-наживали, а теперь — бросать?

— Надоело все, — вздохнула Зиба.

— И что это с тобой, доченька? То весела, то вдруг все из рук валится… И доктора, той самой, не видать…

— Как вы к людям — так и люди к вам, — в сердцах сказала Зиба и, видно, что-то бросила — загремело, забрякало в юрте.

— Это, наверное, байская дочка, — шепнул Кериму напарник. — Говорят, раскрасавица писаная!

— Ладно, молчи, — осадил его Керим. — Болтаи меньше.

— Да нет, ничего, не услышат, — зашептал боец. — Ты подумай только — матери перечит. Видно, не хочет уезжать. С милым расставаться неохота — это точно. Эх, меня б она полюбила!

— Что б ты тогда? — недобро спросил Керим.

— У, я б ее никому не отдал! Посадил бы на коня лихого — и айда! Ищи ветра в поле.

— Так бы она с тобой и пошла.

— Еще как пошла бы, — тихо засмеялся боец.

В это время у костра, что жарко горел возле юрты, поднялся Атанияз. Керим вцепился бойцу в рукав гимнастерки, пригнул, прошептал:

— Он.

Атанияз грузной походкой подошел к юрте, поднял полог, спросил раздраженно:

— Ну, скоро вы?

— Уже кончаем, — поспешно отозвалась Огульхап. — Давай, Зиба, давай!

— Все "давай, давай", — с болью в голосе сказала Зиба. — А куда спешите — подумали? Человек без родины, хоть озолоти его, так вечно и будет несчастным.

— Замолчи! — вскипел бай. — Распустила язык. Вот возьму палку, пройдусь по спине — будешь знать свое место.

При этих словах Керим еще больнее сжал руку напарника.

Атанияз зло сплюнул и пошел осматривать хозяйство. Потрепал лошадей, проверил, достаточно ли овса в торбах, заглянул в загон, где лежали верблюды, потом, заложив руки за спину, зашагал к брошенной Керимом отаре. Он приближался к затаившимся парням, не видя их, глубоко задумавшись. Разглядев его тяжелое лицо, сдвинутые брови, глубокие складки возле губ, Керим вдруг почувствовал дрожь. Как калтаман броситься на своего вчерашнего хозяина? Не преступление ли это? Но тут же он вспомнил: Макаров. Не байская ли рука оборвала жизнь этого душевного человека… И новый толчок в сердце: а Зиба? Ведь он отец ей…