Родиться Царём - [9]

Митька протёр глаза и прогундосил:

— Этот месяц у нас пробный. Бригадный подряд учитываться не будет. Пускай Возничий съездит вначале к Злобину по обмену опытом, потом и мы тихим шагом перейдём к этому проклятому хозрасчёту, а сейчас перед дорогой надо выпить ещё по стакану.

Обратно с работы они в карты не играли, но ехали с песнями. В репертуаре у кровельщиков в основном были украинские песни.

***

На следующий день кровельщики переоделись в рабочую спецовку и залезли на крышу. Допили там остатки водки и вина.

Олег же пошёл на своё «почётное место», разжигать котёл с битумом.

Похмелившись, весёлые они спустились вниз и позвали Олега с собой, таскать из будки рубероид к лебёдке. Но, открыв дверь, увидали, как гуляет сквозняк по складу.

На том месте, где лежал рубероид, валялся рваный облитый битумом резиновый сапог и старые тоже вымаранные битумом брезентовые брюки.

Кровельщик переглянулись между собой, и моментально протрезвели: — Куда рубероид делся? — округлил глаза Митька, — мы же оставляли под обрез, чтобы доделать крышу.

— Не иначе деревенские мужики спёрли, — выдал свою версию Вася Косарев, — мужчина, постоянно страдающий острыми болями в пояснице, от чего вечно на лице носил маску страдальца. — Надо милицию вызывать. Пускай по дворам ищут, — бубнил Косарев.

— Правильно вызывайте, — подал голос Олег, — а я как член комсомола молчать не буду, всю правду скажу, как меня учил великий Ленин.

В комсомоле он, конечно, не состоял, так — как, учась в школе, он был настоящий анархист, отвергающий собрания и различные митинги.

— Ты, что видал, кто своровал наш хлеб? — занервничал Черных.

— Конечно, видал, и номер машины записал, — спокойно сказал Олег.

— Это уже лучше, — облегчённо вздохнул Митька. — Мы сейчас пойдём в гаражи и по номеру машины узнаем шофёра. Поговорим с ним серьёзно, потребуем возврата и магарыч за молчание.

Олег подошёл к валявшему резиновому сапогу и с размаху ударил его ногой:

— Вы что совсем память потеряли? Мы вчера вместе с водопроводчиком обозревали, как вы загружали целый самосвал рубероидом, и потом пошли в магазин. У вас пир горой стоял от левого навара. Так, что уважаемые коллеги выбирайте одно из двух. Либо вы идёте к участковому, либо едете на лесоторговую базу и покупаете там сто пять рулонов рубероида по семь рублей за рулон. Я без зарплаты по причине вашего воровства сидеть не желаю, — напустил на себя он важности.

Олег чувствовал себя хозяином положения. Ему нравилось наблюдать за этими алчными и пьяными рожами. Они хоть и были не грамотными, но законы знали и по мере возможностей соблюдали их. После веского заявления Грачёва они мгновенно забыли об участковом. Им было не в руку к нему обращаться, но тревога на их трусливых физиономиях отчётливо отражалась. Потому что факт кражи был, не оспорим и обратное, доказывать Грачёву они не собирались.

Первым из оцепенения вышел Черныш:

— Нам сто пять рулонов сюда не надо, хватит и пятидесяти, — завизжал Черныш. — Решили, что сделаем трёх слойку, а весь верх зальём битумом. Скинемся звеном по нужной сумме, и будет всё чики — пики!

Олег приблизился к брызгающему слюной Чернышу и небрежно водрузил ему свою руку на плечо:

— Не забывайте, ваша честь? Этот объект возводят для детей, а не для ваших ненасытных мясных утроб. Эта несчастная школа, не дожидаясь ввода в эксплуатацию, уже потерпела крушение ввиду промашек болгарских строителей. Хотите и вы себя опозорить? Давайте, вперёд! А я в вашей компании не хочу быть. Я позавчера товарищ коммунист разгрузил один машину, в которой было сто пять рулонов и не меньше. И стелить мы будем четыре слоя, а не три, так — как в этом здании будут находиться цветы жизни!

— Ты чего комсомолец перед нами чечётку отплясываешь? — напал на Олега Митька, — молчал, молчал, а сегодня против коллектива идёшь, или газет правдивых начитался?

Олег резко развернулся лицом к Митьке:

— Я вам сказал своё слово, а вы, как хотите, думайте, — закрепил своё доминирующее положение Дорогой, и хладнокровно добавил. — Тоже мне коллектив нашёл, как пить, так без меня, а как кражу погашать, так со мной. Нет, я свою совесть в утиль сливать не собираюсь! Не получится чики — пики! — передразнил он Черныша.

Митька, недовольно поводил по сторонам своим курносым носом. Выругался не понятно в чей — то адрес и, махнув рукой, гневно посмотрел на Олега:

— Ладно, комсомол, иди туши котёл? — Сегодня смысла нет варить битум.

В бытовке Олег подсчитал им убыток. Сумма была приличной, которую они восприняли с траурным настроением. Семьсот тридцать пять рублей, — такова цена всего похищенного рубероида. Они поделили на четверых эту сумму, не обмолвившись словом об Олеге, и договорились, чтобы на следующий день каждый принёс свою долю.

В этот день все занимались только утеплением крыши, других работ не производили. Олега в этот день никто не задевал плоскими шутками. Мало того в перерыв пригласили к своему хлебосольному столу, но он скромно отказался и вышел из бытовки, сославшись на то, что обедать, намерен в колхозной столовой.

Он уже с нетерпением предвкушал праздничные дни. Оставалось только до конца сбить спесь с этой передовой бригады.