Родить по контракту: игрушка миллиардера - [41]

— Тогда все ясно, — сказала я. — Но мама, которая старше тебя всего лишь на десять лет, это, наверное, хорошо?

— Да что ж там хорошего, — вздохнул Андрей. — Я же сказал, в последнее время Катарина слишком уж активно вмешивалась в мою личную жизнь.

— И именно поэтому ты не сказал ей о подписании контракта?

— Ну да… — Андрей, казалось бы, меня совсем не слушал, он весь был поглощен какими-то своими мыслями. — Думаю, во всем виноват отец.

— И в чем же именно он виноват? — "йо-ма-йо, Лариска"

— Отец оставил завещание, согласно которому всем имуществом распоряжается моя мачеха, — "ага, он все-таки назвал ее так, как следует", — до той поры, пока у меня не появится родной ребенок. Или же — Катарина выйдет замуж, тогда она лишается всех прав на наследство.

"Ах вот оно что, — ужасная догадка пронзила мое сердце, и я ощутила укол страха. — И как же он не догадывается, что его мнимая бесплодность может быть делом рук этой коварной женщины? По сути, ее покойный муж, отец Андрея, совершил жестокий приговор, поставив беднягу перед выбором — остаться одинокой, или лишиться огромного богатства, которое удерживать в своих руках (а также контролировать) она может одним лишь способом — добиваясь того, чтобы Андрей навсегда остался ее единственным ребенком, мальчиком, которого она бессовестно использует".

Но вслух сказать об этом я не могла, потому что слишком уж чудовищной была моя догадка, и я не посмела бы обвинить мачеху моего мужа в этих мнимых злодеяниях.

Только вот мне теперь, по всей видимости, придется еще повоевать за своего малыша, потому что раз уже был прецедент, то где вероятность того, что подобное не повторится снова.

* * *

— Ты как себя чувствуешь? — вставая с кресла, Андрей подошел к моей кровати.

— Хорошо, — сказала я, и не соврала.

— Так, может быть, мы легонечко повторим все то, чем недавно занимались на островах?

— А это не повредит ребенку? — спросила я, все-таки опасаясь за сокровище, пребывающее в моем чреве.

— Ну, ты что? — хмыкнул Андрей. — Беременным, как я знаю, очень даже еще и полезно этим заниматься.

— И кто тебе об этом сказал, Катарина? — спросила я.

— Конечно, мы с моей молодой мачехой о многом разговариваем, как друзья, и между нами давно нет никаких секретов.

— А как же то, что ты утаил от нее подписание контракта?

— Ну… признаю, это была моя оплошность. Но, я просто не был до конца уверен, что все получится, как надо. Да и вышло тогда все как-то спонтанно и не запланировано.

— Ага, помню, — улыбнулась я, припоминая ситуацию.

— Прошло три дня без секса, и я хочу хорошенечко тебя отыметь.

— Все-таки я боюсь… — промямлила я.

— Ты ведь не хочешь толкнуть меня в объятия какой-нибудь девицы? А то, знаешь, твоя беременность — это, конечно, хорошо. Но ведь в договоре есть пункт, согласно которому ты не имеешь права отказывать мне в близости, забыла?

А потом, на ходу сбрасывая из себя рубашку, Андрей приспустил штаны, и я увидела его возбужденный член.

— Так что, раздвинешь для меня ножки?

И как же я могла ему в этом отказать? Тем более, только услышав эту фразу, мое тело быстро среагировало помимо моей воли. Я ощутила легкое возбуждение, клитор напрягся и стал чувствительным, дыхание сделалось прерывистым и частым, я приоткрыла вдруг сделавшиеся сухими губы, облизнула их.

— Нет, минет делать не нужно, — и Андрей закрыл мне ладонью губы, хоть я и не думала ни о чем подобном. — Я хочу обычный секс. Но… прежде попроси меня об этом, — он убрал с моего лица руку.

— Как? Как просить?.. — чувствуя нарастающее желание близости, прошептала я.

— Ты же знаешь.

— Мой господин, мой повелитель, возьми меня, прошу, — лишь только я вымолвила эту заученную фразу, как Андрей набросился на меня с пылкостью изголодавшегося зверя.

Разорвав на мне ворот рубашки и полностью оголив грудь (мне даже подумать страшно, сколько стоили все эти уничтоженные им шелка), он схватил мои руки и прижал к кровати, фактически меня на ней распял. А потом, направив возбужденный член между нежных складочек, медленно вошел. Закусив губы, я задохнулась от волны вожделения, поднявшейся от клитора и разорвавшейся в сознании. Делая глубокие фрикции, Андрей в то же время целовал мои губы, покусывая то верхнюю, то нижнюю.

— Тебе хорошо? — когда я, закрыв глаза, искала губами мочку его уха, чтобы немного прикусить (мне так нравилось), прошептал Андрей.

— Да, да, да… — стонала я, вгрызаясь зубами в его шею, но также помня и о том, что кусать запрещено.

Один раз такое было, когда я, не сдержавшись, прокусила кожу до крови. Андрей тогда дал мне хлесткую пощечину и напрочь запретил повторять что-то подобное. Но теперь — я ведь беременна его ребенком.

Рывок руки — и Андрей сжал меня за щеки, а потом, ухватив за волосы, потянул назад, впившись зубами в нижнюю губу, прикусил. Взвыв от неожиданной боли, я задергала бедрами, застонала.

— Не смей, — и еще один резкий рывок; наддав темп, он зарычал. Я же ощутила, как горячая сперма влилась во влагалище, и оно затрепетало в ответ, запульсировал клитор, словно паучок, дергающий за все нервы моего тела сразу, перед глазами замельтешили вспышки оргазма, осыпаясь каплями росы на паутине.