Родить по контракту: игрушка миллиардера - [17]

— Возможно, муж?.. — хлопая ресницами, я с умилением прижала букет к своей груди.

— Не спеши, я просто пошутил — о замужестве. А что иное должен был объяснять водитель? Да оно и… им так проще понять, ведь, по всей видимости, в вашей глуши еще не научились мыслить новыми категориями.

— Не нужно оскорблять моих родителей, — вспылила я. — Они нормальные люди. И не нужно было бы им лгать.

— А что? Сказать правду? Какую?

— Ну, что я вроде как немного задержусь, а потом… Да я и сама не знаю… У меня ведь будут потом какие-то права… на тебя и на ребенка?

— Об этом мы поговорим завтра.

— А как же обещанные деньги и… квартира?

— Права на бонус у тебя могу появиться только тогда, когда ты мне родишь, поняла?

— Ага…

— А теперь иди сюда.

Все также прижимая к себе букет, на негнущихся ногах я двинулась по направлению к креслу, ощущая все нарастающее возбуждение, преступное желание, чтобы этот мужчина хорошенечко меня отымел.

"И почему все так? — выдыхая открытым ртом, я поражалась тому, что со мной сейчас творилось. Ведь умом-то я понимала, что пока что не имею на это право. — Я же не замужем. Я могу, по сути, отказать ему. Но вот же — иду, словно овца. Наверное, все это от безделья, да от скуки. И… этот олигарх такой красивый…"

Я была полностью готова ему отдаться, тем более, что за окнами — ночь, а в голове — все те подарки, массаж, новая прическа…

"И завтра все станет ясно. Как-никак, а у меня на руках будет официальный документ. Так что, разве все это на самом деле произошло, со мной?" — мысли шумели вырвавшимся наружу шампанским.

Еще один шаг навстречу…

Но тут у Андрея внезапно зазвонил телефон. Громко ругнувшись, он вытащил его из кармана штанов, поднес к уху, послушал. А потом, не сказав мне ни слова, развернулся и покинул комнату.

Оставшись одна, я тупо стояла с букетом цветов в руках, судорожно сжимая ноги и не зная, что мне думать.

…

Андрей не возвращался, и мал-помалу осознанность все-таки возвратилась ко мне.

Громко выдохнув, я развернулась и пошла в ванную, чтобы взять там одну из ваз и поставить в нее цветы.

Подняв тяжеленный предмет, я понесла его в комнату и водрузила у кровати, решив, что хоть эти цветы станут для меня утешением ночи.

"Я бы хотела поговорить с мамой, — думала я, юркнув под легкое одеяло — опять одна. — Хотя бы по телефону. Как там они? Ничего не рассказал, не объяснил. Позвал и бросил. Ну что ж, завтра все станет ясно".

И хоть какими тревожными были мои мысли, спала я в этой квартире хорошо — лишь только касалась головой подушки, мгновенно проваливалась в забытье.

* * *

Следующее утро началось с того, что, лишь только я успела позавтракать, как в мою комнату вошла Элизабет. В руках она держала охапку разных вещей.

— Господин Топтанин дал мне указание подобрать для вас особенный гардероб, — с невозмутимым выражением лица сказала она, и я заметила, что губы у девушки выглядят как-то немного странно, как будто бы их кто-то подкачал. К тому же помада была такого насыщенного алого цвета, что я не могла смотреть ни на что иное, как только на этот рот.

— И как же именно я должна выглядеть сегодня? — спросила я, подозревая, о чем речь: мы поедем подписывать контракт.

— Вы должны соответствовать моменту. Вот, примерьте это, — и Элизабет протянула мне легкий бежевый костюм — пиджак и юбку, напоминающую скорее широкий пояс, настолько короткой она была.

— А есть что-нибудь другое, более скромное? — вспоминая нравоучения моей маменьки, когда она говорила, что парни не любят слишком уж откровенно оголенных ног, спросила я.

— Вот, тогда можете померить это, — глядя на меня с интересом, стилист положила на диван графитовое платье на тоненьких бретельках, отделанное внизу пышными салатовыми рюшами.

— То, что надо.

Но, набросив на себя этот наряд и выйдя на середину комнаты, я увидела в глазах девушки насмешку. Наверное, она хотела надо мною поиздеваться, унизить, принеся это платье, напоминающее летний сарафан? А я и клюнула.

— Есть что-нибудь другое? — снимая из себя бретельки, просто тут, не стыдясь ее пристального взгляда, сказала я, и голос мой прозвучал устрашающе мрачно.

— Я разложу по кровати, а вы посмотрите.

В этот раз я выбрала сиреневый костюм — узкие брюки и топ, свободно спадающий к середине бедра. Став напротив зеркала, я увидела в нем свое полностью преобразившееся отражение, словно я была юной аристократкой, а не позавчера еще простой девушкой из подмосковной деревеньки.

Я также самодовольно улыбнулась, как вдруг увидела, что позади меня открылась дверь.

— По-моему, то, что надо, — войдя в огромную гостиную, весь пол которой был усыпан обувью и надеванной одеждой, Андрей смерил меня равнодушным взглядом. А потом обратился к тощей стилистке: — Как она тебе, Элизабет?

— Ага, wоndеrful, — ответила та.

— Я очень доволен результатом. Можешь быть свободна, — и он указал Элизабет на дверь.

— Gооd-bуе, Мr. Аndrеw, — взмахнула та рукой и, словно экзотическая птичка, выпорхнула наружу.

— А теперь одень вон то платье, — указав рукой на графитовый сарафан, приказал мне Андрей.

— Но…

— Я сказал, чтобы ты надела платье, — рявкнул он.

И я, поникнув, покорилась.