Родина далекая и близкая. Моя встреча с бандеровцами - [3]

Тем временем паровоз втягивал вагоны уже на другой берег, все больше ускоряясь. Мелькали служебные постройки, составы, вагоны, переведенные на запасные пути, одним словом — Днепропетровск встречал московский литерный. Затем для острастки и собственного авторитета паровоз громко загудел, засвистел, зашипел, выпуская лишние пары и, довольный своей работой, замер. В репродукторах рявкнул праздничный марш, по перрону опять забегали растерянные встречающие. Кто-то громко кричал, размахивая букетиком цветов, кто-то платочком утирал глаза, а я крутил головой, ища своих. Первым появился Валерка, мой младший двоюродный брат, названный так в «мою честь» бабушкой, потому что, когда он родился, шла война, и семья была разделена, находясь в полной неизвестности, и на всякий случай бабушка решила, что второй Валерка семье не помешает. Так вот второй Валерка подпрыгивал, размахивал руками, кричал что-то мне и тому, кто за ним никак не поспевал. Затем появилась тетя Наташа, мамина сестра, взволнованная, все время оглядываясь назад, потому что за ней еле передвигая больные ноги, в неизменной тужурке и кепке, шел дед.

Редкими удобствами встречал нас город. Прямо с вокзальной площади шел трамвай до Далекой улицы, то есть до конца. Пересечь весь город, не расставаясь с занятым местом, выйти на конечной, пройти по деревенской улице, войти в калитку с № 28 — и ты уже в родном дворе. Такие удобства надо ценить. Ну а пока дряхленький, вздыхающий на каждом повороте, трамвай пересекал самый центр города, я смотрел в окно и видел ровную серую линию старых домов, в основном в четыре-шесть этажей и не одной новостройки. Однообразие улицы изредка нарушали «ископаемые юрского периода» — грязные, нечищеные, чудом пережившие войну, особнячки, некогда принадлежавшие местным зажиточным гражданам. Въехали на центральную площадь, на которой, по чьему-то недомыслию, а скорее с «преступной целью», вместо памятника Ленину на мощных опорах был воздвигнут плакат-панно с тремя жгучими блондинками, которые, зловеще улыбаясь, держа друг друга за толстые плечи, ехали на одноколесных велосипедах, как бы показывая, что в трудное послевоенное время наш народ и на одном колесе покатит. Аршинными буквами упоминалось, что это знаменитые сестры КОХ. Я видел этот щит еще прошлым летом, его не меняли, лишь чуть-чуть подкрасили, похоже сестры здесь прописались на всю жизнь. Но самое волнующее находилось левее сестер КОХ — деревянный одноэтажный кинотеатр «Авангард», где мы с Валеркой смотрели немецкие трофейные фильмы вроде «Коричневой паутины», «Дитя Дуная» и других. Смотрели раз по пять. Это было лучшее развлечение, которое дарил нам город.

Теперь я хочу сделать небольшое лирическое отступление. Прыгнем вперед, лет на… десять. С Далекой 28 — в сегодняшнюю Москву, и представим, какой она покажется жителю той полудеревенской-полугородской улицы, куда мы ехали. Перейти пожилому человеку улицу, на которой дома-гиганты закрывают половину неба над головой и под ногами проносятся электропоезда, четырехполосное движение машин, похожее на трассу смерти, неизвестно где установленные подземные переходы со ступеньками, представляющими угрозу для жизни при нашем климате круглый год — все это самого человека превращает в машину, думающую лишь о том, как бы не оказаться под колесами или от напряжения не рухнуть на этом самом месте. Разумеется, я говорю о пожилых людях: молодежь быстро привыкает ко всему новому и старый уклад жизни ей становится смешным. И как же нам, зрелым людям с ней, с молодежью, сосуществовать в условиях нового московского ПРОЕКТА?

Мне милее старый, каким я его помню, Днепропетровск, пропыленный южными ветрами, дышащий днепровской водой и пахнущий арбузами, абрикосами и вишнями. Эх, любезный читатель, во все времена была эта нестыковка поколений. Давно я не бывал в этом городе, но полагаю, что совсем другим воздухом дышат нынешние горожане. А уж чем потомки задышат лет через пятьдесят — одному Богу известно. Скорее всего, через противогазы.

Другим очень нравится металлически-стеклянная, забензиненная Москва, денежная, официозная, наглая. А старые, древние города все более превращаются в призраков, уходящих в «придуманное для них» прошлое — отстойник: через их развалины будут возить интуристов.

Это и есть смена эпох, смена поколений. Каждое поколение тянется в свою эпоху, хочет жить и умереть в ней. С раннего детства мы врастаем в свой уклад жизни и очень редко что-то воспринимаем из наступившей эпохи. Чужая мне сейчас эта сахаро-рафинадная показушная Москва. Кто-то спросит: «Что же, остановить прогресс? На месте автора я б обратился к врачу». Что ж и обращусь, и пусть меня полечит. Хотя моя болезнь лечению не поддается и называется она «тревогой о будущем». Я не против урбанизации городов, куда мне! — «человечку», спорить с Великой Диалектикой Природы, но хорошо бы знать меру и сохранить чувство ответственности нам, людям. Оставьте в городах-гигантах островки старины, только пусть над этим честно, профессионально поработают реставраторы — ученые, а не жуликоватые чиновники-показушники, пусть жители, хоть в размерах этой отпущенной им старины, подышат воздухом хоть и «воссозданного» прошлого, воздухом незагаженного соляркой и химическими отходами города. Вы понимаете, что я говорю в первую очередь о крупных индустриальных центрах, средние и небольшие города России пока еще чувствует себя в относительном забвении. Их просто забыли. Может, в будущем они найдут свою верную линию развития, как это произошло во многих городах мира. Представляю, как на меня набросятся некоторые читатели, но это только мое личное мнение. Хотя и не обещающее никаких грез и упований.