Роддом. Сериал. Кадры 14–26 - [5]

– Или что мы не лесбиянки хотя бы, – грустно улыбнулась Марго. – Ладно, подруга, всё образуется.

– Ничего уже не образуется, Маргарита Андреевна. В лучшем случае я могу выйти замуж за вдовца Волкова. Кстати, он меня на какую-то гламурную вечеринку пригласил… А в худшем – я буду продолжать наши беспощадные отношения с Паниным.

– А интерн?

– А интерн, Марго, вообще не случай. Интерн, Марго, случайность. Не более.

– Но тебе-то хоть понравилось?

Зазвонил внутренний телефон.

– Татьяна Георгиевна, Маргарита Андреевна не у вас? Если у вас, пусть срочно поднимется в третий люкс второго этажа! – заполошной скороговоркой выпалила в трубку постовая акушерка.

Пошли вместе. Третий люкс второго этажа, ага.

– Там что-то странное! – причитала акушерка. – Идёмте, сами посмотрите! Я не знаю, что и как им сказать, потому что это же жена Семёна Ильича и мама его невестки.

Татьяна Георгиевна собралась вежливо постучать, но Маргарита Андреевна решительно раскрыла дверь. Зрелище, представшее перед заведующей отделением и старшей акушеркой, было действительно странным. По меньшей мере. В углу на стульчике тихо и аккуратно сидела распустёха Варя Панина, в обычной «гражданской» одежде, сложив ручки на коленках и явно не зная, как себя вести. А на полу лежала дебелая женщина в хирургической маске, в хирургической пижаме, в бахилах, сшитых из наволочки, в шапочке и в белых холщовых перчатках.

– Так, что здесь происходит?! – первой отмерла Маргарита Андреевна. – Вы, мамочка, зачем больных к ребёнку пускаете?! – строго обратилась она к Кате Паниной.

– Татьяна Георгиевна, Маргарита Андреевна, познакомьтесь, это моя мама! – пискнула пунцовая Катя. – Мама не больная. Ну, во всяком случае, она не болеет простудными заболеваниями. Мама проверяет, нет ли здесь сквозняков!

– Да! Здесь ужасно сквозит! Это вредно для ребёнка! А эта! – приподнявшись с пола, ткнула Катина мама могучим подбородком в Варвару Панину. – Позволяет себе посещать ребёнка в наполненной вредоносными бациллами одежде!

– Ребёнок – не гнотобионт[3]. Иммунитета не лишён. Здесь тепло и нет сквозняков. И позволю себе напомнить, что ваша дочь родила на скамейке автобусной остановки – и ничего! А вы, если будете себя вести подобным образом, без справки от психиатра в родильный дом больше не зайдёте! – отчеканила старшая акушерка обсервации. – Устроили тут… цирк! Цирк, да и только!

– Спасибо, Маргарита Андреевна, – благодарно прошептала со своего стула Варя, поджав под себя вполне чистенькие ботинки. – Спасибо, Татьяна Георгиевна.

– Да кто вы такая?! – загудела сквозь маску могучая Катина маман.

– Я кто такая?! – рявкнула старшая акушерка отделения. – Сейчас ты у меня узнаешь, кто я такая. Лена! – строго прогудела она в постовую акушерку. – Срочно вызывай «Скорую». Психиатрическую!

Это было уже слишком. Мальцева сорвалась с этажа к себе в кабинет и, закрыв двери на замок, отсмеялась вволю, и так и сяк представляя дальнейшее развитие событий под режиссурой Марго.

Кадр пятнадцатый «Я вам больше не нужен?»

В восемь часов вечера в кабинет заведующей обсервационным отделением вежливо постучал интерн. И, помявшись на пороге, неуверенно спросил:

– Татьяна Георгиевна, я вам больше не нужен?

– Вы переписали протокол операции из истории родов в журнал операционных протоколов?

– Да, ещё днём. Вам на подпись приносил. Вы не помните?

– Я за день подписываю огромное количество макулатуры, Александр Вячеславович. У кесарской всё в порядке?

– Да, Татьяна Георгиевна. Температура, ЧСС[4], давление, выделения – в норме. Моча по катетеру светлая, из дренажа отделяемого нет.

– Удаляйте катетер.

– А дренаж?

– Я что сказала удалять, Александр Вячеславович?

– Вы сказали удалять катетер.

– Если бы я хотела, чтобы вы удалили и дренаж, я бы сказала: «Удаляйте катетер и дренаж».

– Ясно.

Он продолжал мяться на пороге. Татьяна Георгиевна оторвалась от бумажек на столе и пристально посмотрела на молодого человека.

– Александр Вячеславович, вы мне нравились гораздо больше, когда вели себя как обаятельный развязный наглец и приносили мне кофе в кабинет. Что с вами случилось? Неужели тот факт, что мы с вами имели неосторожность провести вместе ночь, так сильно повлиял на вашу психику, что вы уже не вы? Заходите, не стесняйтесь, присаживайтесь.

Дважды повторять приглашение он не заставил.

– Саша, вы прекрасны, нежны и заботливы. И если вас не затруднит, я бы попросила вас сварить мне кофе, раз уж вы допущены на нашу маленькую уютную кухоньку её полновластной владелицей бабой Галой. У меня в кабинете есть кофеварка, но кофе из кофеварки почему-то совершенно не такой. Хотя и сам кофе тот же, и вода ничем не отличается… Удивительно, да? Инженеры стараются, создают пыхтящие девайсы, бесконечно совершенствуют модельный ряд, а потом оказывается, что кофе, вода и огонь – это всё, что нужно для хорошего кофе. Более ничего. Так что кофеварка у меня в кабинете не для кофе, а для того, чтобы было чем запить разговор с Маргаритой Андреевной. Интимный задушевный моментальный разговор, не терпящий перебежек коридорами, ибо магия сиюминутной уместности так мимолётна…