Род Волка - [17]

«Ну, например, есть такой термин: „мамонтовая фауна“. Это что? Точнее – кто? Сейчас, сейчас… Ага: мамонт, овцебык, пещерный медведь (что, тот самый?!), олень северный, олень большерогий, шерстистый носорог, бизон, лошадь, волк, песец, заяц и так далее. Да, еще в учебнике было что-то про совсем нехорошего зверя, кажется, „пещерный лев“ называется. Только он не лев и не тигр, а нечто среднее, но о-очень большое и свирепое (так вот чьи следы я видел на водопое!). Ну, собственно, все логично: раз есть травоядные, значит, должны быть и хищники. И конечно, в природе все по ранжиру – большому охотнику большую добычу. Мамонтов и носорогов едят эти самые тигрольвы, бизонов и оленей – волки, а всякую мелочь, соответственно, песцы и лисы и… собаки. Появилась эта веселая компания, кажется, пятьдесят тысяч лет назад, а вымерла около десяти-одиннадцати тысяч лет назад. Примерно в это время на юге бурными темпами начало развиваться производящее (сельское) хозяйство. Что-то тогда странное произошло в мире, науке не вполне понятное: ледник стал быстро таять, климат как бы потеплел, но при этом масса мамонтов оказалась заживо погребенной в вечной мерзлоте. Они там до сих пор лежат почти свеженькие».

Попутно Семен вспомнил массу интересного о выделке шкур (очень трудоемко!) и сухожилий. Это была, безусловно, ценная информация, но пока бесполезная, так как никаких шкур у него не было. Правда, один раз он чуть не заполучил шкуру, точнее – шкурку.

В прибрежных зарослях мелькнул заяц, и Семен мысленно позвал его: «Куда бежишь, длинноухий? Иди лучше ко мне. Иди сюда, серый! Иди, иди, не бойся, не бойся, иди, маленький!» Он примерно с полминуты посылал свой призыв в адрес куста (очень зайчатины захотелось), и, что самое удивительное, зверек как бы послушался – показалась мордочка с прижатыми ушами! Обмирая от страха, припадая на лапы, явно помимо своей воли, зверек стал медленно продвигаться в сторону человека. Это настолько изумило Семена, что он ослабил свой «призыв» и начал шарить вокруг в поисках походящего камня. Заяц мгновенно понял его злые намерения и исчез.

«Однако! – озадаченно почесал тогда затылок Семен. – Может быть, я, как библейский Адам, стал понимать голоса зверей и птиц?! Точнее – они меня? Хотя, с другой стороны, кажется, и я кое-какие заячьи мыслишки уловил, только они оказались совсем куцые: „Ой! Что это?! Ой, как страшно! Зачем он зовет меня?! Ой!“ Мда-а-а… „Философских“ объяснений всему этому может быть, пожалуй, целых три: либо я схожу с ума, либо в условиях „информационного голода“ раскрепощаются скрытые возможности мозга, либо (самое вероятное!) Стив со своей машиной что-то мне повредил в башке. Кстати, теперь вспоминается, что он тогда нес про перегрузку коры головного мозга, которой случиться не может ни в коем случае. Почему не может, мне не вспомнить, потому что в момент рассказа я отвлекся на что-то, а вот возможные последствия… Как это будет по-русски? Ага, ага… Попросту говоря: смерть, безумие или некие „функциональные изменения непатологического типа“… Ну, ладно, придется смириться, ведь лечить меня все равно некому. Будем надеяться, что хуже не станет».

В целом водоплавающая конструкция вела себя прилично, ею даже удавалось немного управлять при помощи шеста. Неприятным оказалось то, что, когда Семен влез на бревна, они погрузились почти полностью и ноги оказались в воде. Пришлось разуться и плыть босиком. Часа через два Семен понял, что был неправ: ноги замерзли настолько, что потеряли чувствительность, и возникла реальная угроза свалиться в воду. Нужно было причаливать и отогреваться.

Для стоянки он выбрал довольно обширную галечную косу, отделенную от зарослей левого берега неширокой протокой. Семен посадил плот на мель и, то и дело оступаясь на камнях непослушными ногами, принялся собирать сушняк для костра. Деревянного мусора тут валялось довольно мало, и пришлось изрядно помотаться туда-сюда. В конце концов он натаскал приличную кучу дров и целую охапку сухой травы, чтобы не возиться с растопкой. Предчувствуя удовольствие, он уже собрался чиркнуть зажигалкой, но… остановил себя.

«А ведь эта штука может выйти из строя в любой момент. Газа в ней, конечно, еще много, но это ничего не значит: такие зажигалки далеко не всегда доживают до опустошения баллончика. Может сломаться колесико, кончиться кремень, испортиться клапан… Да что угодно, и я сразу останусь без огня! Ну, добыть-то, допустим, его в конце концов удастся, но это очень хлопотно, а в сырую погоду, пожалуй, и невозможно. Может, стоит пока воздержаться? Да и ноги, кажется, уже согрелись…»

Семен обулся, опустился на корточки и надолго задумался, пытаясь припомнить какую-то важную мысль, которая мелькнула у него в голове, пока он бегал за дровами. Наконец вспомнил и произнес вслух:

– Да, Сема! Это дело ответственное, важное, можно даже сказать, судьбоносное!

И отправился бродить по косе, высматривая подходящие камни.

Но таковых не было или почти не было. Ему требовались кремень, агат, халцедон, яшма, обсидиан или, на худой конец, кварцит. В гальке же преобладали осадочные породы, хотя присутствовало немало и вулканогенных с порфировой или полнокристаллической структурой. Наибольший интерес представляли довольно редкие, хорошо обкатанные обломки глубоко метаморфизованных (измененных под действием высоких температур и давлений) пород, у которых при раскалывании вполне мог оказаться «раковистый излом». Все перспективные находки Семен складывал возле несостоявшегося костра. В конце концов он решил, что сырья ему хватит надолго и можно приступать к работе.