Род Рагху - [12]
В девятой песни рассказывается о правлении царя Дашаратхи, сына Аджи. Начало песни производит впечатление контрастного перехода от вдохновленных поэтическим чувством строф предшествующей части к довольно стандартному набору панегирических стихов, в традиционной манере восхваляющих традиционные царские добродетели. Только бегло упоминает поэт о воинских подвигах Дашаратхи, принимавшего участие в битвах богов под предводительством Индры с асурами. Затем следует описание весны, занимающее значительную часть девятой песни. Весной царя увлекает в лес жажда охоты; и далее идет описание охотничьей экспедиции, во время которой Дашаратха поражает своими стрелами множество вепрей, буйволов, тигров, львов и других диких зверей. Эти охотничьи сцены могут показаться несколько неожиданными современному читателю поскольку они явно противоречат вступительным строфам песни где поэт восхваляет царя, в частности, и за то, что он был неподвластен страсти к охоте, одному из главных традиционно порицаемых пороков древних и средневековых индийских монархов. Эта непоследовательность лишний раз подчеркивает условность панегирических строф, предваряющих в поэме описания различных царствований.
Умолчать об охотничьей страсти царя Дашаратхи Калидаса не мог — именно она сыграла роковую роль в судьбе этого эпического героя. Девятая песнь завершается трагической сценой: царь, думая поразить слона, вместо этого смертельно ранит юного отшельника, пришедшего к реке за водой. Намерение убить лесного слона само по себе греховно для царя — убиение слонов воспрещалось, их следовало ловить живьем и приручать, на что существовала царская монополия. Поэт так объясняет поступок Дашаратхи: «Даже ученые люди, когда они ослеплены страстью, вступают на путь греха» (IX. 74). За этот грех царя постигает тяжкая кара.
Начиная с девятой песни Калидаса вступает на почву, уже возделанную до него великим поэтом, его предшественником. Отсюда начинается изложение сюжета «Рамаяны» Вальмики, ведь царь Дашаратха - отец великого героя древних сказаний Рамы. В «Рамаяне» эпизод с невольным убиением отшельника отнесен к другому месту: сам Дашаратха рассказывает перед смертью, уже после изгнания Рамы, об этом злосчастном своем поступке и о проклятии жене Каушалье. У Калидасы изложение событий упорядочено хронологически. Девятая песнь кончается возвращением Дашаратхи в столицу, десятая содержит историю рождения Рамы.
Некоторые исследователи считают песни, посвященные Раме, лучшими в поэме Калидасы[31]. Во всяком случае, они занимают в ней центральное место; Рама является величайшим из героев рода Рагху, ему уделено в поэме больше всего песней, и вся галерея царей, которая предстает перед нами в этом произведении, как бы ориентирована на ее центральный образ.
Калидаса, по-видимому, сам считал песни X —XV композиционным стержнем своей поэмы. Можно полагать, что именно эти части он отделывал наиболее тщательно. Здесь он проявляет особенную изобретательность, нанизывая метафоры, сравнения, мифологические аллюзии, хитроумную игру слов, демонстрируя весь арсенал традиционных поэтических средств выражения. Но, пожалуй, именно здесь он менее всего оригинален в своем поэтическом языке, и эти части более всего производят впечатление блестящего, но несколько искусственного варьирования вошедших в употребление клише, феерического представления традиционных образов и стилистических фигур.
Следует принять во внимание, что Калидаса находился в довольно трудном положении, когда приступал к описанию деяний Рамы. Едва ли уместно было притязать на соперничество с Вальмики, и такой задачи он себе, очевидно, не ставил. Обращаясь к этому знаменитому сказанию, Калидаса должен был проявить немалый такт, и он избирает тот путь, который подсказывает ему здравый смысл и поэтическое чутье: он не пытается затмить автора <Рамаяны», но, насколько это возможно, уклоняется и от рабского следования прославленному образцу.
Как известно, «Рамаяна» не дошла до нас в своем первоначальном виде. Помимо печати, которую наложила на ее текст многовековая устно-поэтическая традиция, отчасти несомненно сгладившая черты авторского стиля, обширные части канонической версии эпоса явно целиком принадлежат позднейшей эпохе, отдаленной от времени создания «первой поэмы». Из семи книг, составляющих окончательную ее редакцию, в которой «Рамаяна» сохранилась до наших дней, первая (во всяком случае, в значительной своей части) и последняя (целиком), по единодушному мнению исследователей, являются поздними добавлениями. Сейчас мы уже не можем установить, было ли утрачено (полностью или частично) оригинальное начало поэмы или Вальмики начал сразу со сцены отречения Дашаратхи от трона; но «Книга о детстве» (Bala-kanda) в целом определенно принадлежит не ему (даже если и содержит, как предполагают некоторые, отдельные части оригинального текста) и была добавлена, по-видимому, несколькими столетиями позднее сложения первоначальной версии. Поэма Вальмики кончалась возвращением Рамы в Айодхью, история же вторичного отречения его от Ситы, составляющая содержание седьмой книги, тоже была присочинена уже после создания основных частей «Рамаяны».
Семнадцатый том Библиотеки Всемирной литературы содержит антологию классичечкой драмы Востока — жемчужины индийского (Глиняная повозка, Шакунтала, Увиденная во сне Васавадатта), китайского (Обида Доу Э, Пионовая беседка, Веер с персиковыми цветами) и японского (Горная ведьма, Масляный ад) драматического искусства.
Эта книга необычна, потому что необычен сам предмет, о котором идет речь. Евнухи! Что мы знаем о них, кроме высказываний, полных недоумения, порой презрения, обычно основанных на незнании или непонимании существа сложного явления. Кто эти люди, как они стали скопцами, какое место они занимали в обществе? В книге речь пойдет о Китае — стране, где институт евнухов существовал много веков. С евнухами были связаны секреты двора, придворные интриги, интимные тайны… Это картины китайской истории, мало известные в самом Китае, и тем более, вне его.
В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.
Необыкновенно выразительные, образные и удивительно созвучные современности размышления древних египтян о жизни, любви, смерти, богах, природе, великолепно переведенные ученицей С. Маршака В. Потаповой и не нуждающейся в представлении А. Ахматовой. Издание дополняют вступительная статья, подстрочные переводы и примечания известного советского египтолога И. Кацнельсона.
Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.
В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.
В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.