Робот-зазнайка - [4]

– Это незаконно, – задумчиво сказал Гэллегер.

– Так же как забегаловки в период сухого закона. Все дело в том, налажены ли отношения с полицией. Я не могу обратиться с иском в суд. Пытался. Себе дороже. Так и прогореть недолго. И не могу снизить плату за прокат телевизоров «Вокс–вью». Она и без того ничтожна. Прибыль идет за счет количества. А теперь прибыли конец. Что же до контрабандных театров, то совершенно ясно, чье это начинание.

– «Сонатона»?

– Конечно. Непрошенный компаньон. Снимает сливки с моей продукции у себя в кассе. Хочет вытеснить меня с рынка и добиться монополии. После этого начнет показывать халтуру и платить актерам по нищенскому тарифу. У меня все иначе. Я–то своим плачу, сколько они стоят, а это немало.

– А мне предлагаете жалкие десять тысяч, – подхватил Гэллегер. – Фи!

– Да это только первый взнос, – поспешно сказал Брок. – Назовите свою цену. В пределах благоразумия, – добавил он.

– Обязательно назову. Астрономическую цифру. А что, неделю назад я согласился принять ваш заказ?

– Согласились.

– В таком случае, должно быть, у меня мелькнула идея, как разрешить вашу проблему; – размышлял Гэллегер вслух. – Дайте сообразить. Я упоминал что-нибудь конкретное?

– Вы все твердили о мраморном столе и о своей… э-э… милашке.

– Значит, я пел, – благодушно пояснил Гэллегер. – «Больницу св. Джеймса». Пение успокаивает нервы, а бог видит, как нужен покой моим нервам. Музыка и спиртное. Дивлюсь, что продают его виноторговцы…

– Как-как?

– …Где вещь, что ценностью была б ему равна? Неважно. Это я цитирую Омара Хайяма. Пустое. Ваши инженеры хоть на что-нибудь годны?

– Самые лучшие инженеры. И самые высокооплачиваемые.

– И не могут найти способа увеличить изображение, не нарушая патентных прав «Сонатона»?

– Ну, в двух словах – именно так.

– Очевидно, придется провести кое-какие исследования, – грустно подытожил Гэллегер. – Для меня это хуже смерти. Однако сумма состоит из нескольких слагаемых. Вам это понятно? Мне – нисколько. Беда мне со словами. Скажу что– нибудь, а после сам удивляюсь, чего это я наговорил. Занятнее, чем пьесу смотреть, – туманно заключил он. – У меня голова трещит. Слишком много болтовни и мало выпивки. На чем это мы остановились?

– На полпути к сумасшедшему дому, – съязвил Брок. – Если бы вы не были моей последней надеждой, я…

– Бесполезно, – заскрипел робот. – Можете разорвать контракт в клочья, Брок. Я его не подпишу. Слава для меня – ничто. Пустой звук.

– Если ты не заткнешься, – пригрозил Гэллегер, – я заору у тебя над самым ухом.

– Ну и ладно! – взвизгнул Джо. – Бей меня! Давай, бей! Чем подлее ты будешь поступать, тем скорее разрушишь мою нервную систему, и я умру. Мне все равно. У меня нет инстинкта самосохранения. Бей. Увидишь, что я тебя не боюсь.

– А знаете, ведь он прав, – сказал ученый, подумав. – Это единственный здравый ответ на шантаж и угрозы. Чем скорее все кончится, тем лучше. Джо не различает оттенков. Мало-мальски чувствительное болевое ощущение погубит его. А ему наплевать.

– Мне тоже, – буркнул Брок. – Для меня важно только одно…

– Да-да. Знаю. Что ж, похожу, погляжу, может, что-нибудь меня и осенит. Как попасть к вам на студию?

– Держите пропуск. – Брок написал что-то на обороте визитной карточки.

– Надеюсь, вы тотчас же возьметесь за дело?

– Разумеется, – солгал Гэллегер. – А теперь ступайте и ни о чем не тревожьтесь. Постарайтесь успокоиться. Ваше дело в надежных руках. Либо я очень быстро придумаю выход, либо…

– Либо что?

– Либо не придумаю, – жизнерадостно докончил Гэллегер и потрогал кнопки над тахтой на пульте управления баром. – Надоело мне мартини. И почему это я не сделал робота-бармена, раз уж взялся творить роботов? Временами даже лень выбрать и нажать на кнопку. Да-да, я примусь за дело немедля, Брок. Не волнуйтесь.

Магнат колебался.

– Ну что ж, на вас вся надежда. Само собой разумеется, если я могу чем-нибудь помочь…

– Блондинкой, – промурлыкал Гэллегер. – Вашей блистательной-преблистательной звездой, Силвер 0'Киф. Пришлите ее ко мне. Больше от вас ничего не требуется.

– Всего хорошего, Брок, – проскрипел робот. – Жаль, что мы не договорились о контракте, но зато вы получили ни с чем не сравнимое удовольствие – послушали мой изумительный голос, не говоря уж о том, что увидели меня воочию. Не рассказывайте о моей красоте слишком многим. Я действительно не хочу, чтобы ко мне валили толпами. Чересчур шумно.

– Никто не поймет, что такое догматизм, пока не потолкует с Джо, – сказал Гэллегер. – Ну, пока. Не забудьте про блондинку.

Губы Брока задрожали. Он поискал нужные слова, махнул рукой и направился к двери.

– Прощайте, некрасивый человек, – бросил ему вслед Джо.

Когда хлопнула дверь, Гэллегер поморщился, хотя сверхчувствительным ушам робота пришлось еще хуже.

– С чего это ты завелся? – спросил он. – Из-за тебя этого малого чуть кондрашка не хватила.

– Не считает же он себя красавцем, – возразил Джо.

– Нам с лица не воду пить.

– До чего ты глуп. И так же уродлив, как тот.

– А ты – набор дребезжащих зубчаток, шестерен и поршней. Да и червяки в тебе водятся, – огрызнулся Гэллегер; он подразумевал, естественно, червячные передачи в теле робота.