Робот - [4]

И с этих пор всегда, когда будешь нас ненавидеть или нам поклоняться, прими во внимание, прежде всего, самое главное для тебя: неотвратимая, вплоть до смерти потребность сбора информации о мире, в который вскоре ты будешь перенесен на точно пока еще не установленный, но конечный период времени.

Только не следует строить иллюзий, будто ты когда-либо оттуда вернешься. Дело в том, что твоя судьба тесно связана с тамошним, герметично замкнутым миром; ты был сконструирован таким образом, что твое существование здесь не имело бы ни малейшего смысла. По выполнению основного задания - ты даже и не догадаешься, в чем оно будет состоять - тебя уничтожат. Следовательно, ты достигнешь состояния, называемого смертью. Неустанная пускай и приглушенная многочисленными заботами, имеющими второстепенное значение - будет мобилизовать тебя на аварийные действия; но не представляй, будто ценить следует лишь спешку, сломя голову.

В немногочисленных ситуациях, которые бы потребовали воспользоваться нашим именем, не анализируя точности данного определения - называй нас Механизмом. И это все, чего ты мог от нас узнать - этого тебе будет вполне достаточно. Инструкция не предусматривает более глубокого ознакомления. Поддайся нашей воле!

Как только мужчина оторвал уже освобожденный от знамения надписи лоб от стекла, его тележка дрогнула и плавно помчалась вверх. Мой же цилиндр перекатился на освободившееся место.

Я уселся на полу и, опершись спиной о низкую разделительную стенку, попытался собрать мысли. Их я обнаружил в состоянии далеко продвинутого хаоса. Мне захотелось приспособиться к монологу предшествующего меня на "конвейере" мужчины, и тут, с некоторой долей безразличия, я понял, что одновременно - и попытка представления его как инцидента, по каким-то принципиальным мотивам несущественного, и попытка приписать ему значения, решающего мою судьбу - обе эти крайние позиции застыли во мне в нормальном соседстве, без явной склонности к взаимному доминированию. В сопоставлении с содержанием выслушанного мною, ничто меня уже не могло тронуть сильнее. И, тем не менее, меня удивила странная его форма. И даже не то в нем, что окончательную форму ему придали уста типа, обезоруженного и плененного в ситуации, идентичной моей, но его жестокость. При этом я не мог избавиться от впечатления, будто данное сообщение имело типичный характер для всех мифов и легенд: оно было сознательно упрощенным, как будто было предназначено для слушателя, стоящего на низшем уровне умственного развития.

Долгое время ничего вокруг меня не происходило. Не обращая внимания на напрашивающиеся предположения, я недвижно ожидал дальнейшего развития событий. В конце концов голова упала на подтянутые под подбородок колени, и я поддался охватившей меня сонливости.

Меня разбудило дрожание пола. Я еще не открывал глаза, упорно уговаривая себя, что это еще не сигнал, взывающий меня к бодрости, но самое банальное, вызванное движением тележки покачивание. В конце концов я схватился с пола. Все вокруг выглядело точно так же, как и ранее. И тут же из глубин тоннеля возник и приблизился точно такой же, как и мой, цилиндрический колпак на тележке.

- Свершилось: наконец ты прибыл! - сказал я, распознав знак BER-67 на лбу сидящей под стенкой цилиндра обнаженной женщины.

Понятия не имею, почему я это сказал, только у меня уже не было ни малейших сомнений, что следует говорить дальше, когда после исполнения бессознательного движения я прижал лоб к холодному и сильно вибрирующему стеклу окружавшего меня цилиндра. Первое предложение я произнес собственным, несколько неуверенным тоном; звучание последующих модулировало во мне сильную дрожь как бы приросшего к моему лбу стекла.

- Мы призвали тебя к жизни, - слыхал я бесцветный, чужой голос, исходящий из моего собственного горла, - дабы ты смогла овладеть частицей великой тайны. Ты родилась в некоем, точно определенном отделении нашей внутренней части, где тебе была дана человеческая внешность...

Я попытался оторвать голову от стекла, только это оказалось совершенно невозможным. Только лишь после нескольких минут медленной декламации, когда я произнес предложение: "Поддайся нашей воле!", голова сама отскочила от прозрачной стенки.

И в тот же самый момент моя тележка поднялась вверх. Продвигаясь все выше по каналу узкой шахты, она попеременно проходила ясно освещенные и погруженные в темноте зоны. Резкие, проходящие в равные периоды времени границы между ними привели к мысли, что это последовательные этажи какого-то высотного здания. Остановился я под потолком самого последнего из них. Освобожденная от крышки верхняя грань цилиндра сошлась с круглым, вырезанным в потолке отверстием. Пол цилиндра по диаметру был идентичен этому отверстию. В этом я убедился в тот самый момент, когда меня выпихнуло из него движущееся вверх его дно, еще раз исполнившее роль поршня. Этот поршень плотно прижался к внутреннему краю отверстия и закрылся подо мною столь тщательно, что уже через минуту, ползая на коленях по полу нового помещения и царапая по нему ногтями, я не мог обнаружить места, в котором навсегда переступил внешнюю оболочку Механизма.