Следователь торопливо набирает номер междугородного телефона.
— Это вы, Майкл? — узнает он голос Хорварда. — Это Ральф Мэйсон вас беспокоит. Надеюсь, не забыли такого? Очень рад, что все еще помните, ибо я не только ваш читатель, но и почитатель. Чем же вы порадуете нас в ближайшее время?.. Туго пишется? А вот некоторые ваши коллеги, видно, не очень себя утруждают поиском сюжетов и ожиданием вдохновения… Кого я имею в виду? Да вот хотя бы Малкольма Бертона… Да, да, Малкольма Бертона, почему вы удивляетесь?.. Считаете его графоманом? Однако этого графомана печатают почтенные нью-йоркские издательства… Впервые слышите, чтобы его печатали?.. Осаждает редакции, но всюду отказывают? Выходит, что вы отстали от жизни. Вот передо мной его сборник «Тридцатый сейф Сэма-Прайса». Когда издан? Подождите минутку, сейчас посмотрю… В этом году. В каком издательстве? Минутку. Ага, вот — «Сфинкс». Очень требовательное издательство? Судя по книге Бертона, что-то непохоже… Будем считать, в таком случае, что Малкольму Бертону просто повезло. Ну, извините за беспокойство, Майкл!
Бросив книгу на стол, Ральф Мэйсон некоторое время задумчиво шагает по синтетическому ковру просторного гостиничного номера и размышляет, потом набирает номер Антони Клифтона.
— Это Мэйсон, мистер Клифтон. Я поручил вести переговоры о финансировании работ по сооружению макета банка начальнику местной полиции Тэрнеру. Хотелось бы только, чтобы вы и особенно Клиффорд Харт помогли архитекторам и художникам воспроизвести фасад этого банка возможно точнее.
— Я-то вряд ли чем-нибудь смогу быть полезен, — отвечает Клифтон, — а вот Харт, наверное, что-нибудь подскажет. Ему должны быть известны повадки его «Чарли».
— Тогда дайте мне, пожалуйста, его телефон и адрес.
— Минутку, я загляну в свою записную книжку… Записывайте: Линкольн-стрит, двадцать пять. И учтите — он человек со странностями.
— Не сумасшедший же, раз сконструировал такую кибернетическую личность, как «Чарли», — смеется Ральф Мэйсон, записывая адрес кибернетика.
— Я старший следователь федеральной прокуратуры, мистер Харт, — представляется кибернетику Ральф Мэйсон, протягивая свое удостоверение. — Вот, пожалуйста, взгляните на мой документ.
— Я вам и так верю, мистер Мэйсон. Садитесь, пожалуйста. Надеюсь, вы пришли не за тем, чтобы арестовать меня из-за моего «Чарли»? Ну кто бы мог подумать, что он окажется таким негодяем!
— Могу вас успокоить, мистер Харт, — приветливо улыбается Мэйсон, усаживаясь в предложенное кресло. — Я не только не собираюсь вас арестовывать, но и не имею оснований в чем-либо вас подозревать. Хочу только задать вам несколько вопросов, ибо я полный профан в кибернетике.
— А вот это непростительно! — восклицает Харт. — И, уж во всяком случае, признаваться в этом я бы вам не рекомендовал.
Кибернетик испытующе смотрит в глаза старшему следователю федеральной прокуратуры и, помолчав немного, продолжает уже иным тоном:
— А если говорить правду, то я вам просто не верю, мистер Мэйсон. Кому же не известно, что компьютеры и прочая электронная техника широко применяются не только полицейскими ведомствами, но и следственными органами всех развитых стран мира? А у нас тем более.
— Я этого и не отрицаю. Но мне лично с этой техникой не приходится иметь дело. Ею ведают наши научно-технические отделы и эксперты-криминалисты. А у меня обо всем этом лишь самое общее представление. Я не знаю, например, можно ли запрограммировать роботу преступные наклонности.
— Можно, мистер Мэйсон. И вы это сами отлично знаете. И если уж не в состоянии разыграть передо мной простака, то и не делайте этого, не тратьте на это время. Я не настолько наивен, чтобы не понимать, что не подозревать меня вы просто не имеете права. Я ведь мог специально сконструировать такого робота, который…
— А я вас уверяю, мистер Харт… — пытается прервать кибернетика Мэйсон.
— Ну и напрасно! Одна из ваших следственных версий должна бы строиться именно на таком допущении. Правда, при этом я бы не сидел у себя дома и не ждал бы, когда меня арестуют, а немедленно скрылся бы с добычей моего «Чарли» — чемоданом, битком набитым долларами…
— Вот именно! — перебивает его Ральф Мэйсон. — Я ведь уже промоделировал этот вариант, не прибегая, однако, к помощи компьютера. Признаюсь, что возможность запрограммировать вашему «Чарли» преступные наклонности мне тоже известна. Мне, пожалуй, и в самом деле не следовало бы с вами хитрить, ибо вы человек проницательный и от вас ничего не скроешь, а нужно бы просто спросить: что же было запрограммировано в электронном мозгу вашего «Чарли»?
— Всего лишь «свобода воли», мистер Мэйсон! Я тоже признаюсь — именно в этом была моя ошибка, так как из-за этого «Чарли» теперь вне всякого контроля. Тут уж ничего нельзя предугадать, никакого очередного его хода. Как в игре в шахматы без правил…
— А возможность ограбления еще одного банка, в соответствии с сюжетом повести Малкольма Бертона «Пусть они огнем горят, эти грязные доллары!», вы допускаете?
— При той «свободе воли», какую я ему запрограммировал, он может и не последовать так слепо сюжету этой бездарной повестушки.
