Робин Гуд - [25]

Сержант, вырвавшись из когтей своего господина, опрометью выскочил из комнаты, крича: «К оружию, к оружию!» — и тотчас же вернулся в сопровождении дюжины солдат.

Увидев это подкрепление, монах схватил со стола распятие из слоновой кости, встал перед Робином, собравшимся уже выпустить из лука несколько стрел, и закричал:

— Во имя Пресвятой Девы и ее Сына, умершего за вас, приказываю вам пропустить меня. Горе тому, кто осмелится меня задержать, — я отлучу его!

Эти слова, произнесенные громовым голосом, заставили солдат застыть на месте, и монах беспрепятственно вышел из комнаты. Робин собирался последовать за своим другом, но тут по знаку барона солдаты набросились на него, отняли лук и стрелы и втолкнули обратно в комнату.

Барон не держался на ногах от усталости и полученных ударов, а потому рухнул в кресло.

— Нас теперь двое, — сказал он, когда, отдышавшись, смог, наконец, что-то выдавить из себя, — посмотрим чья возьмет.

Все события этой истории происходили в те времена, когда на служителей Церкви было лучше не нападать, и в этом, к своему несчастью, мог убедиться Генрих II, поссорившийся с Томасом Бекетом. Поэтому барон вынужден был позволить монаху уйти, но он решил отыграться на Робине.

— Вы сопровождали сюда Аллана Клера? — спросил он с насмешливым спокойствием. — Не могли бы вы сказать, какие причины привели его ко мне?

Всякий другой, кроме Робин Гуда, счел бы, что он погиб, погиб безвозвратно, оказавшись во власти такого жестокого человека, как старый Фиц-Олвин, но доблестный юный лучник из Шервуда был из тех, кто ничего не боится, даже перед лицом неминуемой и страшной смерти, и потому с великолепным хладнокровием он ответил:

— Я сопровождал сюда сэра Аллана Клера, но зачем он пришел, не знаю.

— Вы лжете!

Робин презрительно улыбнулся, и притворное спокойствие лорда тут же сменилось взрывом бешеного гнева, но, чем больше барон бесновался, тем лучезарнее становилась улыбка Робина.

— Как давно вы знаете Аллана Клера? — возобновил барон свой допрос.

— Сутки.

— Ты лжешь, лжешь! — прорычал барон. Разгневанный беспрерывными оскорблениями, Робин холодно возразил:

— Это я лгу?! Это ты отрицаешь истину, несносный старик! Ну что ж, раз, по-твоему, я лгу, больше ты не услышишь от меня ни слова!

— Безумный мальчишка, ты что, хочешь, чтобы тебя бросили в ров со стены замка, как сбросят через час твоего сообщника Аллана Клера сразу после исповеди? Я задам тебе еще один вопрос, но, если ты не ответишь, считай, что ты мертв. На вас кто-нибудь нападал, когда вы шли сюда?

Робин не ответил. Тогда, не надеясь больше услышать что-нибудь, Фиц-Олвин, чьи силы поддерживала ярость, встал с кресла и взял в руки свой огромный меч. Робин пристально смотрел на барона: он ждал. Но, наверное, убийство все же совершилось бы, если бы не отворилась дверь, пропустив двух людей. Их головы были обмотаны окровавленным тряпьем, и они передвигались с большим трудом. Одежда их была порвана и испачкана грязью; казалось, они с кем-то подрались, но вряд ли вышли из этой драки победителями. Увидев Робина, они оба удивленно вскрикнули, а Робин, удивленный не менее их, узнал в них оставшихся в живых членов шайки, которая прошлой ночью напала на жилище Гилберта Хэда. Гнев барона дошел до предела, когда они рассказали ему о своей неудаче и о том, что Робин был одним из самых грозных противников, и потому, не дождавшись конца повествования, он с яростью воскликнул:

— Схватить этого негодяя и бросить в темницу! И там он останется до тех пор, пока не расскажет нам все, что знает об Аллане Клере, и на коленях не попросит у нас прощения за свою наглость!.. И не давать ему ни хлеба, ни воды, пусть умрет с голоду!

— Прощайте, барон Фиц-Олвин, — промолвил Робин, — прощайте. Если я должен выйти из тюрьмы, только выполнив эти два условия, то мы больше никогда не увидимся. Так что прощайте навек!

Солдаты начали подталкивать Робина к двери, но он, сопротивляясь, задержался еще немного и, обращаясь к барону, добавил:

— Может, ты будешь настолько добр, благородный господин, что предупредишь Гилберта Хэда, честного и храброго лесника из Шервудского леса, о твоем намерении предоставить мне на некоторое время жилище, но не давать при этом еды?.. Ты мне этим доставил бы большое удовольствие, и я обращаюсь к тебе с этой просьбой, милорд, ведь ты тоже отец и должен понимать треногу отца, не ведающего, что сталось с его сыном или дочерью.

— Тысяча чертей! Заберете вы отсюда этого болтуна?

— О! Не воображай себе, пожалуйста, что я хочу и дальше оставаться в твоем обществе, достославный барон Ноттингем. Наше желание расстаться обоюдно.

Выйдя из покоев барона, Робин во всю силу затянул песню, и его молодой серебристый голос еще звенел под мрачными сводами галерей замка, когда дверь темницы захлопнулась за ним.

VI

Некоторое время пленник прислушивался к шуму, смутно доносившемуся снаружи, и, когда в галереях стихли шаги солдат, он сел и задумался над тем, насколько серьезно его положение.

Гнев и угрозы всевластного владельца замка его не привели в трепет, и благородный юноша думал только о том, что Гилберт и Маргарет будут напрасно ожидать его вечером и на следующий день, а может быть, и дольше, будут беспокоиться и страдать.