РННА. Враг в советской форме - [2]

Наиболее радикальная и активная — при этом довольно многочисленная[8] — часть российских изгнанников в 1920-е и 1930-е гг. сделала ставку на новую политическую силу — фашизм и национал-социализм. Значительное число эмигрантов правых убеждений сконцентрировалось в Германии и Маньчжурии. Они хотели видеть в набиравших могущество Германии и Японии державы, способные устранить ненавистный большевизм, и планировали, воспользовавшись результатами военного вторжения, возродить империю или построить новую Россию.

Историк Л. Решетников замечает, что «большинство эмигрантов все годы между двумя мировыми войнами жили с мыслью, что им еще придется с оружием в руках бороться с большевизмом. Понимая, что самим с советской властью им не справиться… эмиграция строила планы в расчете на „возрождающуюся“ после Версаля Германию»[9].

Интересно, что часть исследователей полагает, что беженцы из России сыграли значительную роль в оформлении идеологии Национал-социалистической рабочей партии Германии (НСДАП). Так, Майкл Келлог в своей нашумевшей работе под интригующим названием «Русские корни нацизма» утверждает, что «появившийся в первые годы после Первой мировой войны национал-социализм был плодом интернациональной радикальной среды, в которой озлобленные немецкие националисты и расисты… сотрудничали с радикальными представителями белой эмиграции в антибольшевистской и антисемитской борьбе… Несмотря на расхождения, неизбежные при любом межкультурном сотрудничестве, национал-социалисты и белоэмигранты обладали важной объединяющей целью. Они были едины в борьбе с „международным еврейством“, которое, по их мнению, стояло и за хищническим капитализмом на Западе, и за кровавым большевизмом на Востоке»[10].

В числе российских эмигрантов, в той или иной степени повлиявших на политическую и военную стратегию Гитлера, а также на его антибольшевистские и антисемитские воззрения, Келлог называет Макса Эрвина фон Шойбнер-Рихтера, Василия Викторовича Бискупского, Ивана Васильевича Полтавца-Остраницу, Петра Николаевича Шабельского-Борка, Сергея Владимировича Таборицкого, Федора Викторовича Винберга и Альфреда Розенберга. Шойбнер-Рихтер — человек, которого сам Гитлер считал незаменимым — стоял у истоков организации «Восстановление» («Aufbau»), организованной немецкими националистами и русскими эмигрантами. Эта конспирологическая группа в начале 1920-х гг. вложила в нацистское движение значительные суммы денег. Генерал Бискупский был ближайшим соратником Шойбнер-Рихтера в «Ауфбау», а в Третьем рейхе возглавил «Управление делами русских беженцев в Германии». Полтавец-Остраница руководил украинским сектором ассоциации и стремился к созданию национал-социалистической Украины. Шабельский-Борк перевел на немецкий язык «Протоколы сионских мудрецов» — текст, который оказал решающее влияние на антисемитов по всему миру. Вместе с Таборицким Шабельский-Борк в марте 1922 г. совершил покушение на лидера кадетской партии Павла Милюкова (при этом они смертельно ранили Владимира Набокова, отца известного писателя). После выхода из заключения, в 1927 г., Таборицкий открыто присоединился к национал-социалистическому движению, а после 1933 г. получил оплачиваемую должность в «Коричневом доме» — мюнхенской штаб-квартире НСДАП. В бюро Бискупского Таборицкий стал своеобразным «серым кардиналом». Винберг неоднократно беседовал с Гитлером на идеологические темы, именно он убедил фюрера в том, что Советский Союз был «еврейской диктатурой». Розенберг со временем стал «главным философом» НСДАП и специалистом по международным делам; в годы войны он возглавил Министерство по делам оккупированных восточных территорий[11].

В. В. Бискупский. В 1930–1940-е гг. руководитель Управления делами русских беженцев в Германии

В период после поражения мюнхенского путча 1923 г. сотрудничество между НСДАП и русскими беженцами постепенно сошло на нет. После прихода нацистов к власти германская политика в отношении эмигрантов из России отличалась противоречивостью и непоследовательностью. С одной стороны, Германия дала приют радикальным противникам большевизма, таким, как Антон Васильевич Туркул, Виктор Александрович Ларионов и Иван Лукьянович Солоневич (первые два были высланы в апреле 1938 г. из Франции как «нежелательные лица», последний, опасаясь за свою жизнь, перебрался в Рейх из Болгарии после убийства его жены в результате террористического акта)[12]. С другой стороны, немецкие власти с некоторым подозрением относились к деятельности ряда профашистских эмигрантских организаций, пытавшихся пропагандировать и распространять идеи НСДАП в среде беженцев. К концу 1930-х гг. деятельность ряда русских эмигрантских организаций была запрещена или существенно ограничена.

Однако в Рейхе была сила, которая стремилась планомерно использовать политические убеждения радикально настроенных русских эмигрантов. Речь идет об абвере — военной разведке, представители которой задолго до начала войны Германии против Советского Союза начали пристально присматриваться к российским беженцам. После 1933 г. к мечте о возрождении Германской колониальной империи присовокупился идеологический тезис о неизбежности в обозримом будущем военного конфликта с «еврейским большевизмом» и его «плацдармом» — СССР. Конечно, руководство абвера с его извечным аристократизмом, лишь маскировало свое презрительное отношение к «плебейской» идеологии коричневого движения. Зато праворадикальные круги русской диаспоры воспринимали сентенции о необходимости покончить с евреями и диктатурой пролетариата почти восторженно. Эти настроения и были использованы абвером. Исследователь Л. Соцков отмечает, что «