Ритуальное убийство на Ланжероновской, 26 - [19]

    Васька ухмыльнулся. Вафа поверил в его басни.                             

– Пошли домой, - заныл Вафа.                                                            

    «Как удержать его ещё немного и выйдем к месту»,  размышлял Василий.

 - Ты слыхал про золотой клад в катакомбах? - обратился к нему Васька.

 - Не-е. Не слыхал. А что он есть тута?

 - Говорят, был такой пароход, «Титанин» назывался. Больше нашего дома (Васька не знал, что то был «Титаник»).

 - Ври, да не завирайся. Такого парохода не бывает. Я видел  в порту. Большие, но не больше нашего дому.

 - Не мог ты видеть такого парохода в одесском порту. Он для миллионщиков специально сделанный. В Одессу не войдёт такой. Он всё больше по окианам да заграницам. Так вот, плыл на нём  один одесский магнат.

 - А что это – магнат? – спросил Вафа.

 - Такой миллионщик, кажись Пуриц – звали. Видел на люках такая надпись. Он по чугунному делу хозяин. Один в Одессе такой. Так плыл он на том «Титанине» и потонул.

 - Что, тот Пуриц?

 - Нет, тот большой, как дом, пароход. И потонули тогда тыщи богачей, а Пуриц спасся. В честь своего спасения он заказал у Абрама Куценко, классного золотого  мастера  Одессы,  точно  такой пароход, как «Титанин». С пол руки на целых двадцать фунтов золотишка, чистого, ей Богу.                      И, говорят, от погромов захоронил он тот золотой пароход в катакомбе. Где - никто не знает. Сам Пуриц помер и ищут то золото все, кому ни лень. До сих пор никто не нашёл. Может нам повезёт? А?

 - Та не найдём его мы. И факел догорает. Пошли домой, - просительно затянул Вафа.

 - Счас пойдём, только немного пошарим. Может повезёт. Станем богачами. Запалим последний - и нормалец.

    Двинули дальше, как думал Васька, к морю. Но дорога почему-то пошла вверх, а не вниз, как предполагал Василий. Он и сам подумывал, не вернуться ли обратно, что-то не заладилось с похищением, с большим заработком. Да чёрт с ними, с этими деньгами, выбраться бы на свет, на волю, наверх, к людям. Выбросил догорающий факел, полез в карман за спичками, чтобы зажечь последний источник света, зажав палку третьего факела между коленями. Чиркнул спичкой, огонь обжёг пальцы. Инстинктивно Василий отбросил коробок со спичками в сторону, засунув обожженный палец в рот. В кромешной тьме он пошарил по земле, ища спички, но не мог их найти.

 - Вафа. Спички ищи. Плохо дело – в темноте.

    Долго они рыскали по влажной земле, никак не могли найти утерянные спички.

 - Да! Швах – дело. Помрём здеся и «никто не узнает, где могилка моя», - простонал или пропел Вафа.

 - Держись за меня. Осторожно, смотри под ноги, не провались в колодец, их тут много.

    При свете факела они обходили провалы в полу – шахтёрские колодцы, водяные озерца, встречающиеся то там то тут. А как – в  темноте.

    Всё больше натыкались они на глухие стены перед ними, искали проходы. Их труднее стало находить. Местами приходилось  сгибаться  в три погибели, чтобы пройти завалы.

 Шли наобум. Надежда на спасение медленно угасала. Тут ещё Вафа заныл, хочет домой, к маме. Василий и сам был бы рад выбраться, но не знал как.

 - Знаешь Вафа, мы, кажись, заблудились,- с некоторой неуверенностью обратился к Вафе Василий впервые за время их блужданий по катакомбам.

 - Ну и что будем делать?

 - Искать выход. Их много в катакомбах.

 - Много то много, но мы не находим. Помрём здеся и всё.

 - Не горюй. Выберемся.   

    Катакомбы. Колоссальных размеров подземная пустота была заполнена рассыпающимися каменными нагромождениями. Даже воздух казался безжизненным. Большая часть нагромождений была из того же ракушняка. Он от старости давно рассыпался. Бесчисленные кучи не вывезенной земли и  бута, мешали проходу, местами подпирали низкий каменный потолок, распростершийся  над этим мрачным подземельем. Василию было страшно. Он обнаружил, что идти стало труднее и дорога не вела вниз, а вверх. Рельеф городской местности сохранялся и в катакомбах. Люди шли за камнем. Не могут катакомбы идти к морю вверх. Они должны были бы идти вниз… Он споткнулся об одно из нагромождений… Ноги не двигались, страдая от  невыносимой боли. Мысли  иногда приносят больше страданий, чем тело, по телу струился пот, задыхался, напрягая последние силы, дорога прервалась, упираясь в высокую стену.                                    

    Куда идти?

    Кто-то крепко ухватился за Васькину штанину. Он замер и обомлел, боясь шевельнуться. Этот кто-то крепко держал его и не отпускал. Сердце Василия упало в пятки. Он задрожал всем телом. За ворот посыпалась сверху влажная крошка бута-ракушечника. Ему  почудилось, что  на  шею  накинули петлю, влажную верёвку и скоро начнут душить.

 Дыхание участилось, он начал задыхаться, издав истошный крик:

 - Вафа, помоги! Убивают!

    Он и не сообразил, что зовёт на помощь маленького мальчика, которого он собирался украсть и получить за него большие деньги. Но это было единственное его спасение. Вафа шёл немного впереди на несколько шагов. Из-за кромешной тьмы ничего не было видно, абсолютно ничего. Даже пальцев собственной руки, поднесенной к носу, различить невозможно. Василий с силой дёрнул попавшей в плен ногой. Раздался треск разорвавшейся штанины и высокий звук дребезжащего металла. Вконец испугавшись этих звуков, Василий упал на влажный каменный пол катакомбы и потерял сознание, ударившись головой о выступающую из каменной щели в полу металлической полосы, за кото-рую, собственно, и зацепился штаниной Васька. На Васькин крик о помощи бросился к нему Вафа и упал  впотьмах, споткнувшись об лежащего на полу Василия.