Ритуал в древней Месопотамии - [74]

По слову Шамаша, великого владыки Небес и Земли,

Пусть жизнь ублаженного сердца подарком тебе станет!

Царь, теленок коровы священной.

Когда к Дому омовения ты приблизишься — По слову Мардука, (что из) Апсу,

Пусть Шамаш ежедневно тебя озаряет,

Пусть Гула, мать милосердия, в одеяние царственности тебя нарядит!

Когда на высокий престол ты усядешься —

Пусть будет в льняном одеянии Апсу твой стан ежедневно хорош!

Когда освященную воду дадут тебе в руки —

Пусть Асарлухи в воду заклятья ее превратит!

Пусть Энбилулу, надсмотрщик реки,

Долгую жизнь душе твоей даст!

Когда в тростниковой хижине Дома омовения ты встанешь —

Пусть Эа, владыка заклятий, совершенный в искусстве,

С заклятием жизни тебе предстанет!

Когда рыбы и птицы, болотные твари лба твоего достигнут —

Пусть Намму, владычица великого моря, оседлавшая Небо,

Болезнь мангу и болезнь луту с твоего лба, подобно облаку, сгонит!

Пусть Нингирима, дочь Энки,

Заговорную формулу жизни тебе повторит!

Когда к престолу семерых из них для поклонения ты приблизишься —

Пусть боги, с престола сошедшие, сердца свои тебе распахнут!

Пусть Намму, мать дома, «Мир!» тебе скажет,

Подобно овце, ягненка своего окружившей, жизнью пусть тебя окружит!

Когда Эа ты поклонишься —

Пусть Эа–царь главу твою возвысит!

Когда Шамашу ты поклонишься —

Пусть Шамаш, вачикий владыка Небес и Земли, долгую ж [изнь душе твоей даст]!

По слову Мардука

Пусть жизнь ублаженного сердца подарком [тебе станет]!

Царь мой, […]!

Когда в Дом омовения ты войдешь,

Когда из тростниковой хижины Дома омовения ты выйдешь —

Пусть одеяние, что ты носишь, силу жизни тебе дарует!

Пусть скипетр, тебе врученный, Страну […]!

Пусть корона, тебе врученная, главу твою возвышает!

Когда из Дома омовения ты выйдешь —

Пусть Ануннаки, великие боги, жизнь ублаженного сердца в подарок тебе даруют!

Пусть Нинурта, великий витязь Энлиля, в битве товарищем тебе будет!

Пусть Нуску, великий визирь Экура, жизненной силы тебе прибавит!

Когда из Дома омовения ты выйдешь —

Пусть шеду добрый, ламассу добрая с миром к тебе вернутся!

Пусть злой демон, злой дух прочь отойдут!

Пусть шеду добрый, ламассу добрая рядом стоят!

Пусть Ануннаки, великие боги,

По (велению) Шамаша прекрасные слова для тебя произносят!

Ордалия Мардука

Текст дошел в ниневийском и ашшурском вариантах. Новогодний ритуал, в котором подвергается суду и испытаниям вавилонский бог Мардук, якобы приписавший себе все заслуги по истреблению Тиамат. На самом же деле Тиамат победил бог Лшшур, о котором в Энума элиш говорится как о предке Мардука. Идеология обоснована здесь игрой знаков: знаками АН. ШАР писалось имя ассирийского бога Ашшура, что дало писцу возможность отождествить Алшара вавилонского эпоса с Ашшуром. Представление об Ашшуре как победителе Тиамат появилось, скорее всего, в эпоху Синаххериба, когда Вавилон был не только унижен, но и разрушен. Текст переводится на русский язык впервые. Многие места его неясны и пока не поддаются комментированию Непонятно, прозаический или поэтический текст перед нами, поэтому в переводе, как и в подлиннике, он разбивается на строки. Перевод с аккадского языка В. В, Емельянова по изданию: Livingstone A. Court Poetry and literary Miscellanea. Helsinki, 1989. P. 82–86.

Тот, кто в доме своем кричит — это Бел. В узилище заключен он.

Тот, кто седьмого Нисана […] — это посланник Шамаша и Адада. Из узилища он его выведет.

Без посланника его богов из узилища кто его выведет?

Посланник, что придет и его выведет, оседлал […], к месту ордалии идет он.

Дом–акиту, куда идет он,— на краю места ордалий расположен; они его там допрашивают,

Набу пришел из Борсиппы, чтобы приветствовать своего отца, ими схваченного.

Белет–или, надзирающая за улицами, Мардука ищет: «Где его взяли?»,

Царпаниту, чьи руки простерты, Сипа и Шамаша молит: «Да будет жив Бел!»,

Белет–или, что всё обходит, на заупокойный дворик пошла, ищет его.

Борцы, что в дверях Эсагилы стоят, — это стража его, назначены они его сторожить,

[…] то, что сделали они у зиккурата: когда боги окружили его, он ускользнул и взбежал вверх, (думая): «Я буду спасен!» Они вывели его оттуда.

[…], что под ним, и красная шерсть, в которую он облачен,— это удары, которые ему нанесли. Они красны его кровью.

Ташмету, что с ним сидит, пришла, чтобы приветствовать его.

[…], что не пошел с ним, (говорит): «Я невиновен! Я не знаю, что делать!», чтобы Ашшур был к нему справедлив; через суд он проходит.

[…], что не пошел с ним, сын Ашшура. Он — страж, приставленный к нему, городскую цитадель он охраняет.

Голова, что с перекладины Госпожи Вавилона свешивается, — это голова преступника, который помогал ему, советовал ему. Его голову на шею Госпожи Вавилона они повесили.

[Набу (?)], что возвращается и в Борсиппу идет и тычинки финиковой пальмы там разбрызгивает,— (это потому, что) Бел на место ордалии отправился, город против него поднялся, и там они борются.

Свиные тростники, которые они бросали на пути Набу, когда из Борсиппы он идет, и на которые Набу наступал и смотрел, — это преступник, что с Белом был; он узнал его как соучастника Бела.

Жрецы–машмашшу, что перед ним заклинание читают,— это его люди, перед ним они идут, стеная.