Ритуал тьмы - [5]

Терзаемый этими беспокойными мыслями, Никколо сидел за столом в просторной столовой и щедро подливал себе кофе, пытаясь отогнать усталость. Он с нетерпением ждал прихода сестры. Длинный стол из темного дерева был накрыт на троих, и все могли разместиться. На серебряных подносах были соблазнительно разложены пирожки и свежий хлеб, но у Никколо не было аппетита.

Как и всегда, Марцелла опоздала, спустившись на завтрак после графа. Поэтому брат смог лишь бросить на нее выразительный взгляд, на который девочка не обратила внимания. Глаза у нее припухли и покраснели, будто она тоже не выспалась, но Никколо это не удивляло: по ночам Марцелла тайком читала книги, которые брала у Никколо, угрожая, что, если брат откажет, она обо всем расскажет отцу.

— Просто поразительно, до чего дошли объемы печати, — пробормотал граф, спрятавшись за новым выпуском газеты «Таймс», которую слуга каждое утро клал на стол. — Когда они написали об этом в передовице, я едва мог в это поверить.

— Что, отец?

Зашелестев газетой, граф посмотрел на сына, словно только сейчас заметил его присутствие.

— Прости, я не хотел отвлекать тебя от еды. Я просто удивился при мысли о том, сколько людей сейчас держат в руках этот выпуск. Мы действительно живем во времена, когда жизнь меняется с невероятной скоростью, — с этими словами отец отхлебнул чаю из изящной фарфоровой чашки и вновь спрятался за газетой.

Улыбнувшись, Никколо кивнул, хотя и не понимал чувств своего отца, и сейчас они мало его интересовали. Газеты были преходящими, чтиво на один день, в то время как печатное слово способно было на большее. Из публицистики Никколо читал только журналы, и то только тогда, когда мог их достать. Кроме новостей и статей, в этих журналах печатали рассказы, от которых у юноши кровь стыла в жилах. Журналы были ничуть не хуже книг, но в этом отношении граф был весьма прозаичен. Его интересовали лишь те книги, где громоздились столбики цифр, отражавших успехи его предприятий.

Никколо с удовольствием воспользовался этим коротким разговором, чтобы нарушить царившее во время завтрака молчание.

— Надо торопиться. Еще предстоит столько приготовлений, — юноша наслаждался изумлением во взгляде сестры.

— Каких еще приготовлений?

— Ах, ты еще не слышала? Я отправляюсь в гран-тур.

Сестра отреагировала не совсем так, как он ожидал. Марцелла поперхнулась какао и чуть было не пролила его на стол. К счастью, она успела вовремя поднести салфетку к губам. Прикрывая рот, девочка захихикала, в то время как отец, не опуская газету, недовольно хмыкнул.

Марцелла извинилась, но нахальная ухмылка с ее лица так и не исчезла.

— Да кем ты себя возомнил? — Она наклонилась вперед. — Английским лордом Никколо Отважным?

— Я оправляюсь в образовательное путешествие, — возмущенно возразил Никколо и промокнул салфеткой уголки рта. — В Англию. И Францию. Может быть, даже на Восток.

Помолчав, Марцелла прищурилась.

— Разыграть меня хочешь? Папа, он говорит правду?

Опустив газету, граф посмотрел на дочь.

— Какую правду, дитя мое?

— Никколо действительно отправляется в путешествие? Гран-тур?

Граф недовольно перевел взгляд с Марцеллы на сына.

— Действительно, ему предстоит образовательное путешествие. Для юноши его положения это более чем уместно.

Триумфально вздернув подбородок, Никколо наслаждался возмущенным взглядом сестры. Он чувствовал ее зависть. Марцелла была лишь ребенком, маленькой девочкой, которая останется дома, в то время как он сам будет распоряжаться с моей судьбой. «Но по крайней мере она останется в обществе Валентины». Неожиданная мысль испортила ему настроение. Марцелла молча поджала губы.

— И это притом, что ты утверждаешь, будто война с Наполеоном вынесла на поверхность омерзительнейших представителей общества и в наши дни даже в собственном доме нельзя чувствовать себя в безопасности? — В дверном проеме показалась мать Никколо.

Она казалась очень худой и бледной в своем утреннем наряде. Тщательно зачесанные назад волосы придавали ее лицу строгость. Как и всегда, графиня позавтракала в своей спальне и спустилась к семье лишь для того, чтобы пожелать всем доброго утра.

— Сейчас времена вновь стали спокойнее, любовь моя, а юноша не может познать мир, выглядывая из окна своего дома. А теперь, будьте добры, позвольте мне дочитать мою газету, — отрезал ее супруг.

— А вот в Шварцвальде бандиты и безумные монахи, — сквозь зубы прошипела Марцелла.

— А еще бонапартисты, которые только и ждут, чтобы поймать отпрыска уважаемой тосканской семьи и потребовать за него выкуп, — поддержала ее мать.

— О Господи! — Граф уже в третий раз опустил газету, и сейчас в его голосе звучало настоящее раздражение. — Никколо отправится в это путешествие. Все решено. Потом он поступит на службу в войско. Я не хочу, чтобы вы вмешивались в это и не намерен обсуждать с вами этот вопрос.

— Это несправедливо! — Бросив салфетку на стол, Марцелла вскочила и с развевающимися волосами выбежала из столовой.

Граф недовольно посмотрел ей вслед.

— Она сыта, — попытался успокоить его Никколо.

— И я тоже, — с сарказмом фыркнула мать и, повернувшись на каблуках, покинула комнату.