Ритуал тьмы - [120]

Людовико был более спокоен, по крайней мере, внешне. Усевшись в старое уютное кресло, вампир читал книгу из коллекции Никколо. Время от времени он улыбался, а однажды даже рассмеялся.

— Просто восхитительно, — заметил он. — Кто бы это ни написал, у него наверняка была очень бурная фантазия. Чеснок и кресты, ну надо же!

Но Никколо лишь что-то буркнул в ответ. Мыслями он опять был в Албании. В какой-то момент он поймал себя на том, что вновь и вновь пытается сбежать… Перед отъездом у него осталось еще одно незавершенное дело.

Валентина склонилась над открытым сундуком. Собирать, собственно говоря, было нечего, и она отправила Эмили спать — чтобы уложить платье, белье и пару мелочей, помощь ей не требовалась, ведь сумки, привезенные в Ареццо, так и остались неразобранными. Опустив в сундук щетку для волос, Валентина взяла серебряное зеркальце, и уже уложила его, когда решила еще раз посмотреть на себя. В зеркале девушка выглядела измотанной: веки припухли, под глазами залегли тени. Она устала. Устала от этой поездки, от этой ночи. И от всей той лжи, которая предопределяла ее жизнь. Схватив зеркало, Валентина изо всех сил швырнула его в стену.

В этот момент в дверь постучали.

— Войдите, — рявкнула она, думая, что это ее муж или Марцелла.

Но в комнату вошел Никколо. Вид у него был смущенный.

— Ты уронила зеркальце? — спросил он, увидев осколки на полу.

— Нет. Я только что бросила его о стену, — холодно ответила девушка. — Чем могу служить?

Никколо беспомощно поднял руки, не зная, что сказать. За эти годы он изменился сильнее остальных — угловатый подросток превратился в настоящего мужчину, носившего потертый костюм так, будто это мантия короля. И выражение его глаз позволяло понять, что этому юноше довелось пережить.

— Ничем, я просто хотел с тобой увидеться. Убедиться в том, что у тебя все в порядке.

— Что ж, у меня все в порядке, как видишь, — раздраженно отрезала она. — Теперь можешь пойти к Эсмеральде и проверить, как там она.

Смущенно кивнув, Никколо уже повернулся к выходу, но тут Валентине стало стыдно за свою грубость.

— А сам-то ты как? — уже спокойнее спросила она. — Наверное, последние годы были для тебя просто ужасны.

Никколо робко улыбнулся.

— Иногда мне по-прежнему снится, что я сижу в той шахте, если ты об этом. Это было кошмарное место, и я очень благодарен Людовико за то, что он спас меня. Это еще одна причина, по которой я пришел к тебе. Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты послала его ко мне.

— Ты об этом знаешь? Людовико тебе рассказал?

— Даже если бы он мне ничего не говорил, я все равно догадался бы. У него самого не было причин рисковать жизнью ради меня. Ему не свойственны столь благородные жесты.

— Он поехал в Албанию, чтобы вызволить тебя из плена Али-паши, — резко напомнила ему Валентина. — Да, он сделал это потому, что я его попросила. И это притом, что он знал, почему я его об этом прошу. И если я правильно поняла твой рассказ, Людовико чуть не погиб, спасая тебя. И он, по крайней мере, был честен со мной в отношении того, что касается его натуры. Так что не надо мне тут рассказывать о благородных жестах.

Кивнув, Никколо молча опустил голову и на мгновение вновь напомнил Валентине того юного итальянца, в которого она когда-то влюбилась.

— Ты права, — пробормотал он. — Я не рассказал тебе правду, ни в Женеве, ни в Париже. Я думал, что смогу защитить тебя, если просто уйду, но сейчас я понимаю, как ошибался. Людовико правильно поступил, открывшись тебе, — расправив плечи, он взглянул ей в глаза. — Я больше не могу лгать, Валентина. Слишком уж долго тянется эта ложь. В темнице Али-паши у меня было время на сожаления. Я пришел сюда сказать тебе, что я тебя люблю и всегда любил. Я надеюсь, что ты сможешь меня простить и уедешь отсюда вместе со мной.

Валентина взглянула на него, и что-то в ней сломалось. Она пыталась забыть Никколо. Пыталась поверить в то, что он ее не любит. Пыталась убедить себя в том, что сама не любит его. Но вот он стоит перед ней, и куда пропало все ее хваленое самообладание? Девушка закрыла глаза. «Если бы ты сказал мне об этом раньше. Тогда, в той жизни, когда мы еще были свободны от своих проклятий».

— Слишком поздно, Никколо, — мягко сказала она. — Я не могу оставить Людовико и не сделаю этого. Я кое-что пообещала ему за то, что он спасет тебя.

— Что ты пообещала? — Никколо произнес это так медленно, будто только учился говорить.

— Я обещала Людовико, что больше никогда не буду с тобой видеться и не буду искать встречи с тобой. Он привез тебя сюда, чтобы ты мог позаботиться о своей сестре и об Эсмеральде, но когда мы покинем это место, то каждый двинется своей дорогой. На этот раз мы расстанемся навсегда.

— Но ты… ты не можешь так поступить, — пролепетал Никколо. Кровь отлила у него от лица. — Он не может этого от тебя потребовать.

— Он этого и не требовал, — от горечи у Валентины перехватило дыхание. — Я сама ему предложила. Людовико всегда держит слово. Именно поэтому ты еще жив и сейчас находишься в Ареццо. Разве я могу подвести его?

Она видела, как сжались его кулаки.

— Даже если надежды нет, я рад, что все тебе сказал, — прошептал Никколо, стараясь держать себя в руках. — Я тебя люблю.