Ритуал привлечения денег - [49]

– Значит, Анатолий Зиничев помог процветанию поселка, – утвердительно произнесла я.

– Очень помог. И урожайность повысил, и деньги для совхоза выбивал. Мировой парень был, – нахваливала агронома женщина.

– Наверное, ему от совхоза дом выделили, как молодому специалисту? – спросила я.

– А вот и нет! Не было у агронома дома своего. Бессемейным тогда не давали, – возразила женщина.

– Где же он жил? В конторе? Я слышала, в некоторых хозяйствах такое практиковалось.

– И снова не угадали. Его у бобыля Ермошки поселили. Так все пять лет у него и прожил, – рассказывала она. – Конечно, бобылем его уж после прозвали. При агрономе просто Ермошкой кликали. Он с бабкой престарелой в доме жил. Дом добротный, просторный. Председатель ему за жильца приплачивал, вот он и не отказывал в приюте.

– Скажите, Ермошка все еще живет в поселке?

– А куда ж ему деться? В том же доме и живет. Только приставку к прозвищу получил, потому что не женился. Бабка померла, агроном уехал. А Ермошка так и живет один в своем просторном доме, – продолжала она рассказ.

– После того как агронома перевели, он не потерял связи с совхозом?

– Это как же? – не поняла вопроса женщина.

– Ну, приезжал ли, навещал, может, помогал чем-то родному совхозу?

– Чтобы помогал, не слышала, а к Ермошке иной раз наведывался. Видно, сдружились за пять-то лет под одной крышей.

– Большое вам спасибо за интервью. Вы мне очень помогли, – решив, что пора закругляться, произнесла я.

– Это чего ж, все, что ли? – войдя во вкус, спросила она. – Я думала, интервью часа по два длятся. Пока все вопросы не кончатся.

– По-разному бывает, – ответила я. – Да вы не волнуйтесь, я к вам еще не раз вернусь. Просто, сначала надо общее впечатление от поселка получить, а потом детали уточнять. Прием такой специальный. Чтобы журналист мог сохранить собственный взгляд, а не смотреть на объект глазами того, кого интервьюировал.

– Что ж я, не понимаю? Ясно дело, сперва осмотреться надо, – закивала головой женщина и, возвращаясь к профессиональным обязанностям, спросила: – Так вы телеграмму отправлять будете?

– Непременно.

Продиктовав адрес известного столичного издательства, я расплатилась за телеграмму и, уходя, задала главный вопрос:

– Не подскажете, где находится дом бобыля Ермошки?

– Как с почты выйдете, поверните направо. Дойдете до конца улицы, свернете влево. Там сначала пустырь идет, а за пустырем дом Ермошки. Его ни с каким домом не спутаешь. Белый, каменный, крыша листовым железом обита.

– А на автомобиле проехать туда можно?

– А как же? Ермошка мужик зажиточный. У него и легковушка имеется, и трактор, культиватор с сеялкой. Ему бездорожье как рыбаку засуха, – нахваливала хозяйство Ермошки женщина.

– Еще раз спасибо за интервью, – поблагодарила я, прощаясь.

Пешком через пустырь я не пошла. Решила рискнуть. Если Ермошки дома нет, а мои предположения подтвердятся, тогда машина будет просто необходима. Вдруг удастся вызволить заложника без лишних переговоров? Ведь не с террористами, в конце концов, я дело имею. Проделав весь путь, указанный работницей почты, я выехала из поселка и оказалась на пустыре. Правда, я бы назвала его несколько иначе, так как пустырь этот сплошь зарос высоким кустарником и сорными травами. На то, что позади бесхозной территории располагается жилье, указывала только грейдерная дорога.

Заросли кончились внезапно. Просто оборвались, и моему взору предстал чудесный деревенский пейзаж, прямо как с картины какого-нибудь знаменитого художника. Выселки в пять домов. Четыре домишка малюсенькие, заборчики вокруг них покосившиеся, дождями и снегом вычерненные. Деревца в палисадничках чахлые. А пятый – чисто терем! Высокий, добротный. Терем окружал глухой забор в человеческий рост. И без расспросов было ясно, какой из домов принадлежит Ермошке.

Поискав глазами укромное место, куда бы можно было поставить машину так, чтобы она и внимания не привлекала, и под рукой в нужный момент оказалась, я остановила свой выбор на небольшом пролеске, отгороженном от жилых домов штакетником. Спрятав машину подальше от любопытных глаз, я направилась на выселки. Сначала я решила осмотреть местность. Не выходя на дорогу, я пробралась окольными путями до ближнего дома. Заглянув во двор, никого не увидела. Присмотревшись внимательней, поняла, что дом заброшенный. Окна зияли пустыми рамами, крыльцо прогнило и провалилось. Отыскав лазейку, я скользнула внутрь, пересекла двор и прильнула к забору. Он располагался прямо напротив богатого терема. Конечно, разглядеть, что творится во дворе терема, я не могла. В заборе не было ни щелки. Зато дорога просматривалась отлично. Правда, толку от этого было чуть, так как она пустовала.

Постояв у забора десять минут, я решила воспользоваться чердачным помещением заброшенного дома, чтобы посмотреть, что происходит у соседей. Слуховое окно на чердаке было скрыто от глаз соседей, поэтому я подставила к нему лестницу и стала подниматься. Ступени лестницы скрипели, но выдерживали мой вес. Достигнув вожделенной цели, я подтянулась на руках, проскользнула в оконный проем и, осторожно передвигаясь в полутьме чердака, стала искать подходящее для наблюдения отверстие.