Ритуал - [112]

Приближалось время созерцания, полуденных молитв и чтения Священного писания.

Ее взгляд остановился на кресте на крыше церкви, и она сложила перед грудью руки. «Святой Григорий и святая Матерь Божья, сохрани моего Пьера от клыков бестии и верни его в мои объятия, чтобы мы вместе могли уехать из Жеводана».

Опустив голову, она произнесла про себя «Отче наш» в угоду Господу Всемогущему. Он ведь дал ее ранам залечиться без осложнений.

В этом было позволено убедиться Пьеру — правда, тайком и лишь быстрым взглядом. На большее, чем нежное прикосновение в знак обещания будущих ночей, не хватило времени. И посещать он ее мог лишь с разрешения отца. После того ужасного нападения у нее уже не осталось сомнений, что она должна покинуть Жеводан, невзирая на все тайны, окружавшие ее предполагаемую мать.

Ее молитва оборвалась, слишком уж метались ее мысли. Она прекрасно знала, что убить ее хотели из-за письма. Григория считала, что оно утрачено. Но оно все еще было у Флоранс. Во всяком случае, малая его часть.

Она ухватила плиту подоконника и чуть-чуть приподняла тяжелый камень. Щелка получилась ровно такая, чтобы просунуть внутрь спицу и вытащить клочок бумаги.

Ее взгляд скользнул по обрывкам в начале фраз, из которых она ничего не могла понять. Письмо предназначалось какому-то Шарлю, в нем говорилось про ночь любви. Писавшая (почерк был однозначно женским) просила позаботиться о ребенке. Еще речь шла о лихорадке и неком мужчине родом из Италии, и о том, что он пытается что-то разузнать.

Больше Флоранс не могла разобрать. Безобидное с виду письмо, но кто-то был готов убить ее за него. Конечно, мужчин по имени Шарль было сотни. Двое самых видных в округе носили фамилию Моранжье. Совпадение?

Грохот кареты, приближавшейся к монастырю, заставил ее поднять голову и выглянуть за окно. Это был обитый железом экипаж, такие лишь изредка встречались вдали от городов. В них путешествовали сборщики налогов, аристократы или преступники. Карету сопровождали десятка три всадников, многие с мушкетами за спиной.

«Это епископ или аристократ со свитой». Флоранс попыталась отыскать герб на карете или на плащах всадников. «Наемники? — испугалась она — Мародеры! Они приехали напасть на Сен-Грегуар!»

Оказалось, она была не единственной, кто заметил гостей. К дому аббатисы бежала, развевая сутаной, монахиня, отправлявшая службу у ворот.

Схватив нож со стола, Флоранс вернулась к окну посмотреть, что будет дальше. Вскоре аббатиса поспешила вместе с привратницей к воротам.

— Достопочтенная аббатиса! — крикнула ей вслед Флоранс. — Что…

Григория подняла взгляд.

— Оставайся в своей комнате, — приказала она. — Отойди от окна и ни о чем не беспокойся.

Она подошла к воротам.

Флоранс же увидела, что всадники без мушкетов вооружены пистолетами. И у каждого — кинжал или, по меньшей мере, длинный нож.

То, что они не открыли огонь сразу, немного успокоило девушку. Она внимательно смотрела, как Григория храбро выходит из ворот и заговаривает с предводителем. «Значит, это не разбойники». Ее кулаки так сильно сжались, что она причинила себе боль.

Вернувшись в монастырь, аббатиса подозвала четырех монахинь и открыла ворота, через которые вся процессия въехала в монастырь Сен-Грегуар. Во внутреннем дворе мужчины спешились, одни занялись лошадьми, семеро вошли с аббатисой в дом. Карета осталась запертой.

«Что же такое там внутри?» Взяв с кровати подушку, Флоранс бросила ее на подоконник и устроилась смотреть, что делают приезжие.

Светловолосый мужчина, представившийся как папский легат Джакомо Франческо, сел на стул, лишь осмотревшись в рабочей комнате аббатисы. Шестеро его спутников, насколько это было возможно, разошлись по маленькому помещению. Неумолимые светло-зеленые глаза, которые сделали бы честь инквизитору, устремились на Григорию.

— Вы же понимаете, что о моем деле я не мог говорить при сестрах вашего ордена и паломниках, достопочтенная аббатиса?

— Вполне, эксцеленца. — Сев за стол, она испытала облегчение, что между ним и итальянцем есть какая-то преграда.

— Мне поручено передать вам приветствие его святейшества и поблагодарить за проявленную вами осмотрительность. Ведь это вы послали письмо, достопочтенная аббатиса?

— Могу ли я это отрицать, если вы держите в руках письмо, мною подписанное, эксцеленца?

— Как вышло, что вы так поздно известили его святейшество? — не унимался итальянец. — Кабатчица, о которой вы упоминали в своем письме, сказала, что платье она отдала в монастырь уже несколько месяцев назад.

Сидя прямо, как свеча, Григория сложила на коленях руки и улыбнулась.

— Я лишь случайно обнаружила записку, когда мы собирались стирать одежду, эксцеленца. — Она посмотрела сперва на него, потом на остальных и выражением лица ясно дала понять, насколько не одобряет, что они пришли с оружием. — Я не знала, что нарушаю предписания святой католической церкви, сообщая о странном происшествии.

— Нет, вы ничего не нарушили, достопочтенная аббатиса. При всей благодарности понтифик в недоумении. И в негодовании. — Он поднял взгляд на распятие. — Мы здесь, чтобы провести дознание причин исчезновения нашего брата.