Риторика - [2]
– Мосталыги тут никому не нужны? Берите-берите, у меня ещё есть! Хотите – закажите: тёща ещё пришлёт.
Ворохову даже завидуют. Оптимизму его завидуют. Потому что у многих уже и скептицизма не осталось.
Уже второй день народ упёрся рогом, и не хочет вкалывать задарма: долги по зарплате не погашены ещё за прошлый год, а уже осень этого года. Власть тоже упёрлась рогом, власть доказывает, что это не она виновата, а сам народ, который ленив и глуп, что не хочет работать. В конце концов, сам народ такую власть выбирал, поэтому он теперь вообще кругом виноват!
– Мы не воров выбирали, – негодует народ, ошалевший от наглости воров «при корочках», – а профессионалов, которые умеют работать! Так, во всяком случае, вы перед выборами себя выдвигали. А оказалось, что вы ничего не умеете, кроме как быть содержанками народа и сидеть на шее у страны!
– А вы… вы работать не умеете! – обиженно ретируется власть.
Они теперь так и обмениваются «любезностями» на каждом шагу, телевизор лучше не включать. Там если не реклама пойла, то вот эти политические теледебаты, которые хоть диспутом назови, а по сути – обычный лай и скубёж.
Забастовки по всей стране. И все понимают, что толку от них не будет. Кого-то снимут, кого-то с работы попрут, а так ничего не изменится. Выдадут зарплаты за прошлый год, зато потом будут так же год тянуть выплаты за этот. И где бы люди ни работали, всюду одна и та же картина: зарплаты не платят вообще нигде! Более того, людей даже отучили спрашивать о них у начальства, как о чём-то неприличном. Не платят учителям и врачам, рабочим и совхозникам, военным и инженерам, строителям… Строителей вообще ликвидировали, как класс: в стране давно ничего не строится, и через десять лет этих профессионалов, специалистов высшей категории, заменят полуграмотные гастарбайтеры, плюс которых будет лишь в том, что они согласны работать только за продление визы. Лишь бы не платить работникам – вот главное кредо новой власти!
– Ни гроша не уступим народу! – тупо держат оборону против страны чиновники.
Не слышно, правда, о забастовках самих чиновников и депутатов. Видимо, это – единственная категория населения, которая не знакома с такими явлениями, как задержка зарплаты и создание невыносимых условий жизни и труда.
Уже давно никто не звонит в бухгалтерию – отшили раз и навсегда. А то раньше рабочие каждый день названивали: «Когда будут деньги?». И сначала им даже что-то объясняли, вежливо. Потом стали отвечать просто: «Положь трубку!». Тогда находчивый пролетариат стал представляться, на время забыв хриплые интонации и мат, заглушив сдавленные смешки: «Это из Управления (а то и из министерства!). Не подскажете, когда вы планируете выдать своим работникам деньги?». На том конце провода немеют, теряются и отвечают. На этом конце – гогот.
Но позже в бухгалтерии научились «раскусывать» даже такой изощрённый обман: «Какого… управления?! Какой дурак додумается звонить из Управления по поводу зарплаты, если ОНИ же нам её и задерживают!».
Теперь только Нартов умудряется туда дозвониться. Он любезно представляется:
– Здравствуйте. Вам звонит Константин Сергеевич.
– Какой ещё Константин Сергеевич?
– Станиславский. Не подскажете, будет ли зарплата?
На том конце смутно вспоминают, что не знают, кто такой Станиславский, но помнят только, что это явно кто-то такой, кому грубить нельзя. Поэтому растерянно отвечают:
– Да!.. То есть, нет! Ка ка я зарплата, Константин Сергеич, где она сейчас вообще есть?!
– У нас в Кремле всегда есть.
Спрашивать высокое начальство о выдаче зарплаты было делом уже настолько устаревшим, что это самое высокое начальство даже пугалось, если слышало:
– А когда же это… когда же… когда же деньги-то… деньги-то когда же будут выдавать?..
– Да вы в своём уме, что ли?! – царственно сверкали грозные очи начальства. – Дела не знаете? Всё кто-то за вас должен решать, да? Чего вы лезете с такими пустяками?!
То есть «неслабый» такой намёк, что это ваше личное дело, – раздобыть денег. Иные из сотрудников Завода этот намёк понимали так, что и в самом деле вскоре выходили, что называется, на большую дорогу. Некоторые предлагали начальству создать какие-то временные кооперативы на территории предприятия, чтобы хоть как-то пережить «эпоху великих реформ», но умные люди их справедливо отговаривали:
– Ага, ляпни вот так, при начальстве-то. Будет тебе «поощрение»… в виде отпуска зимой, например.
Именно в те годы российские мужчины стали отращивать волосы. Раньше это было непривычно, если человек не был, конечно же, битломаном, а тут даже наш комендант оброс, что называется: отпустил бороду и хвостик. Его увидел как-то начальник Завода:
– А ты чего это с косичкой?
– Так денег нет на парикмахера. Да и лезвий не на что купить.
– А ты знаешь, тебе идёт! Так и ходи.
– То есть я так понимаю, что зарплаты ещё долго не будет?
– Ха-ха-ха! А как ты догадался?
Удивительно, но почти никто не увольняется. Некуда! К нам бегут с других предприятий, но уже окончательно разваленных, и рассказывают, что на востоке страны предприятия вообще разгоняют с помощью вооружённых налётов! Многие люди уже и не возмущаются, не бастуют – понимают, что всё бессмысленно. Просто в обморок падают от голода на рабочем месте. За работу держатся от зарплаты до зарплаты и, как много позже напишет Ходорковский; «…когда «от» давно закончилось, а «до» и не думает начинаться, тихо, сознательно, по-пионерски отдают концы».
