Ритер - [23]

– Но вы действительно можете отличить ритера?

– Я могу отличить мастера.

– Поэтому вы и хотели, чтобы никто не подходил к Йохану?

Рыбников кивнул.

– А что, разве Алексеев и Жихарев не были мастерами?

– Они были мастерами, но не того уровня. Не требуй от меня объяснить это, Антон. Я просто понял, что только я могу справиться с Йоханом, вот и все. Так и получилось.

Они немного помолчали.

– Я занимаюсь у вас уже больше десяти лет, – произнес Антон. – Но ритером не стал. Значит, в этом мире меня бы уже прогнали.

– То, о чем я говорю, появилось у меня только год назад, – усмехнулся Рыбников. – Так что, если это действительно тайна ритеров, то у тебя еще есть время в запасе.

– А хорошо быть ритером? – неожиданно даже для себя спросил Антон.

– Горько, – Рыбников поморщился, как будто действительно проглотил горькую таблетку. – Ты видишь слишком много людских недостатков и лишаешься иллюзий. Поверь, это временами очень неприятно. Возможно, ты сам это вскоре узнаешь. Да, вот еще что. Старейшина, из племени Оти, вчера сказал мне, что недалеко отсюда появился новый ритер. С ним небольшая дружина, достаточно странно вооруженная, и жрец неизвестной религии. Им удалось прогнать банду, которая грабила местное племя. Местные наняли их для охраны, но ритер потребовал, чтобы все племя перешло в его веру. Тебе это никого не напоминает?

– Щекин! – вскрикнул Антон.

– Похоже, – кивнул Рыбников. – На всякий случай, будь начеку. Боюсь, что этим они не ограничатся. Если уж кто-то решил причесывать всех под свою гребенку, это надолго. Они ребята боевитые и упертые. И, самое главное, готовы добиваться всего силой. Так что, возможно, нам еще придется с ними встретиться.

– Скажите, а Щекин – мастер? – спросил Антон.

– Он большой мастер боя, – подтвердил учитель.

– Больше, чем Алексеев и Жихарев?

– Да.

– Но он не ритер?

– Если я правильно понимаю, что это такое, то нет.

– Вы его боитесь? Его и тех, кто с ним ушел?

– Опасаюсь. Понимаешь, в чем дело. Там гремучая смесь: сильный боец и хороший организатор плюс не очень умный идеолог, задвинутый на религиозной исключительности. По отдельности они не так опасны, но вместе… У них сверхценная идея. Ради этой идеи они не будут щадить ни себя, ни тем более других. А нас они считают своими естественными союзниками… или подданными. Помнишь, как у них: если ты русский, то обязан и православным быть, и историю трактовать, как они, и слушаться их начальников. Если нет, то ты предатель. А к предателям всегда относятся жестче, чем к тем, кто был врагом с самого начала. Так что, если они освоятся и почувствуют силу, то обязательно придут сюда: возвращать в истинную веру и карать отступников. То, что они считают, будто несут благо остальным, лишь дает им индульгенцию на любые гадости. Не зря говорят: благими намерениями устлана дорога в ад. Они даже не заметят, когда переступят опасную черту. В своем стремлении облагодетельствовать мир они могут погубить и себя, и тех, кто рядом. Васильев это, кстати, понял.

– Так может, было лучше позволить ему выстрелить? – вскинулся Антон.

– Может, – пожал плечами Рыбников. – Но тогда на твоем месте я бы сделал то же самое. Пока есть возможность решить дело миром, не надо позволять литься крови.

– Но когда другого выхода нет…

– Тогда нет. Впрочем, это уже из области софистики… вернее, пустого трепа. Каждую ситуацию не предусмотришь. А когда и как себя вести, подскажет интуиция. Закончим на этом. У нас с тобой еще много дел. Мне к переходу готовиться, тебе здесь в должности командира гарнизона осваиваться. Потом пофилософствуем.

Рыбников повернулся и зашагал к дому. Антон машинально поклонился ему вслед, потом, немного выждав, выхватил меч ритера и метнул в стену. Клинок ударился в дерево, но несколько под углом и вошел не слишком глубоко, потом под собственным весом наклонился и упал на землю.

– Этому я тоже научусь, – пробормотал Антон.

Глава четырнадцатая, о гарнизонной жизни

Стоя на обзорной площадке, Антон осматривал кромку леса. Платформы находились с четырех сторон частокола, защищавшего замок, и представляли собой удобную позицию для лучников. Уже четыре дня прошло с того момента, как обоз, возглавляемый Рыбниковым, ушел в город, а Антон все еще не мог успокоиться и каждый день подолгу внимательно осматривал окрестности. «Что я здесь делаю? – часто спрашивал он себя. – Зачем торчу здесь, будто действительно ожидаю нападения? Вон, и Волей посмеивается». И все же, несмотря на это, парень с завидным постоянством лез на деревянную конструкцию и тщательно разглядывал окружающие леса, ловя любое движение. Чувство опасности не покидало его. Что это? Предчувствие или самовнушение? Последствие предупреждения учителя или игра «в войнушку» мальчишки-переростка?

«Играю я в самурая, как сказал учитель, или вживаюсь в новый мир? – в очередной раз спросил себя Антон. – Мне нравится то, что я делаю? Да. Это мой мир, несмотря на все, что произошло здесь с нами. Но таков ли он, каким я его представляю? Не выдумал ли я его?»

Он услышал, что сзади на площадку кто-то поднимается, и обернулся. Это была Маша. Антон помог девушке забраться на платформу.