Рискнуть и победить - [43]

— Имеешь что-нибудь против «тэтэшника»? — поинтересовался Егоров. — Дал бы «длинную девятку», да нету. Чем богаты.

Против ТТ я ничего не имел. Некоторые пренебрегали, предпочитали «Макарова». И зря. Надежная машинка. Простая и точная. Недаром — где-то я об этом читал — он был в чести в подразделениях американского OSS — Управления Стратегических Служб, предшественника ЦРУ. Он и нынче был популярен в определенных кругах. У братвы — потому что стоил недорого. И в спецслужбах узкого профиля (а бывают ли, интересно, спецслужбы широкого профиля?) — потому что за минувшие с его рождения десятилетия их столько наклепали, что выяснить происхождение ствола, даже зная номер, было практически невозможно.

Я поинтересовался:

— Зачем он мне?

— Даешь! — удивился Егоров. — Начальник охраны без пушки. Это как?

— Ходил же без пушки. И ничего.

— А теперь возможно «чего». Вот разрешение на ствол. А это — твоя официальная ксива. Как говаривали когда-то в здешних краях: аусвайс.

Он выложил на барьер тощую красную книжицу, вроде комсомольского билета, с золотым тиснением «КПРФ» на обложке и гербовую бумагу с печатями. Я просмотрел документы. Разрешение на ношение и хранение огнестрельного оружия было выдано московской милицией. Содержание книжицы гласило, что гр-н Пастухов С.С. является начальником охраны кандидата в губернаторы гр-на Антонюка Л.А.

— Я все еще начальник охраны Антонюка?

— А почему нет? — не понял Егоров. — Есть вопросы?

— Поднакопилось.

— Смогу — отвечу, — пообещал он. Я укрепил «тэтэшник» на стенде и отстрелял обойму. В хороших руках была пушка. Не знаю в чьих, но в хороших. Я перезарядил пистолет и спросил:

— А где глушитель?

— Ну, Серега! То вообще брать не хотел, теперь глушитель требуешь. Нет для него глушителя. И не было никогда. Зачем тебе?

— Мало ли.

— Мало ли что?

— Мало ли все. Знать бы.

— Ладно, пошли обедать. Потом поговорим.

Мы вышли из тира. Туман исчез. В насыщенных рассеянным светом облаках скользило неяркое солнце.

Сосны. Дюны. Бесконечные плоские волны, с легким шипением набегающие на песок.

Егоров с удовольствием огляделся:

— Балтика!..

* * *

— Давай свои вопросы.

— Чья это база?

— Проехали. Следующий.

— Зачем ты меня сюда привез?

— Не вопрос. Познакомить с ребятами.

— Зачем ты меня им засветил?

— Чтобы знали в лицо и не пристрелили в случае чего. Теперь ясно?

— Почему в охрану Антонюка набраны люди, которые понятия не имеют об этой работе?

— Они не хуже, чем охрана губернатора.

— Они лучше. Но это не ответ.

— Это мои люди. Ответ?

— Кто такой смуглый?

— Выбрось из головы. Тебе показалось.

— Зачем ты меня пасешь?

— Проехали.

— Зачем меня пасет этот смуглый?

— Про него я тебе уже все сказал.

— Какие сигареты ты куришь?

— Это имеет значение?

— Ни малейшего.

— Для чего же спросил?

— Чтобы получить ответ. Хоть один.

— Считаешь, не получил?

— Пока нет.

— "Кэмэл".

— Теперь получил. Один.

Егоров ткнул сигарету в пепельницу и внимательно на меня посмотрел. Как всегда, словно бы насмешливо — из-за излома брови. Но в этот раз насмешливость можно было не брать в расчет. Это была форма. А содержание его взгляда было другим. Я не сразу понял каким. Потом понял. Отсутствующим. Вот так он на меня и посмотрел — внимательно-отсутствующим взглядом. Как будто мысленно был где-то совсем в другом месте, и ему понадобилось некоторое время, чтобы вернуться в реальность, в которой за просторным, во всю стену, окном не в лад покачивались мачты «Драконов» и терся бортом о причальные сваи серый сторожевик.

Мы сидели в небольшом холле на втором этаже одного из санаторных блоков, в цоколе которого располагалась столовая. Правильней сказать — уютное, оформленное в прибалтийском стиле кафе. Только столы были длинные, каждый человек на десять.

И официанток не было. Каждый подходил к стойке, набирал что хотел, наливал борщ из фарфоровых супниц и располагался за столом. Скатерти, хорошая посуда, мельхиоровые приборы, эти супницы. Флотские дела. И бутылки без этикеток — с белым и красным сухим вином.

Обедали шумно, с завидным аппетитом, вполне естественным для молодых здоровых мужиков, от души поработавших в спортзале. На меня не то чтобы не обращали внимания, но словно бы предоставили самому себе. Хотя поглядывали с интересом.

Особенно Миня. С Егоровым тоже держались свободно, но с заметной уважительностью. Примерно как флотские офицеры держатся за обеденным столом с капитаном. Так что Егоров не соврал, когда сказал о них: «Мои люди». Только вот про этого смуглого он не мог бы сказать: «Один из них». За этим общим столом он был бы неуместен, как волк в веселой собачьей стае.

— У меня тоже есть пара вопросов, на которые ты не ответишь, — проговорил наконец Егоров. — Или рискнешь?

Я кивнул:

— Попробую.

— Зачем ты ходил на митинги губернатора?

— Интересовался его программой.

— Зачем?

— Чтобы оценить его шансы.

— Твоя забота — Антонюк, а не губернатор.

— Моя забота — киллер. Если его не вычислить, Антонюка не уберечь.

— Ты три раза уходил от хвоста.

— Четыре.

— Да? Мне доложили — три.

— Твои проблемы.

— С кем ты встречался?

— Ни с кем.

— Тогда зачем уходил?

— Проверить. Смогу ли уйти, если понадобится.