Рискни ради любви - [55]

Этот звук — легкий, сексуальный шепот — распалил в его животе жар.

— Алессандра, да никак вы со мной флиртуете?

— Да-а? — Алессандра вытащила еще одну кисточку и скрутила ворсинки жгутиком. — Нуда, возможно, флиртую. — Она тоже провела кисточкой по его подбородку и остановила ее у воротничка сорочки. — На фоне белого льна твоя загорелая кожа по цвету походит на бронзовое сияние древней статуи, — прошептала она. — Пожалуй, ты напоминаешь мне Марса. Или, быть может, Аполлона.

Потянув за кончик галстука, она развязала его.

Джек сбросил сюртук и жилет. Медленно размотал накрахмаленный лен галстука, и тот упал на пол. Расстегнув верхние пуговицы рубашки, он помедлил.

— Могу я снять сорочку? — спросил Джек, помолчав.

Она кивнула.

— Но мы не должны шуметь… и я не смогу долго находиться здесь. — Алессандра опустила глаза. — И еще я должна предупредить вас, что Изабеллу порой преследуют ночные кошмары, так что, возможно, мне придется внезапно уйти…

— Понимаю, — перебил ее Джек. — Ты имеешь право жить по определенным правилам, и я готов их уважать.

Алессандра не сказала больше ни слова. Джек стянул с себя рубашку через голову. При виде ее женственной фигуры и налитой груди, просвечивающей сквозь тонкую ткань сорочки, Джек почувствовал, что сгорает от желания. Однако он заставил себя не спешить. Дисциплина, дисциплина. Несмотря на то, что с каждым мгновением ему было все труднее сдерживать себя.

Алессандра подняла глаза, и на мгновение ему показалось, что золотистые отблески пламени свечей застыли на ее ресницах. Медленно, очень медленно она подняла свою кисточку и провела ею по его ключице.

— Даже представить не могу, чтобы у кого-то из лондонских щеголей были такие же развитые мускулы.

Едва заметное прикосновение пощекотало ему соски, а потом скользнуло вниз по контурам его ребер.

Джек почувствовал, что возбуждение становится все сильнее.

— Я не веду праздный образ жизни, Алессандра, — проговорил он. — Я фехтую, занимаюсь боксом, езжу верхом.

На ее губах заиграла легкая улыбка.

— Этим нельзя не восхищаться, должна заметить, — проговорила она.

— На этих раскопках я сделаю все для того, чтобы понравиться тебе, — заверил маркизу Джек. И добавил: — В профессиональном и личном плане.

— До сих пор ты проходил все тесты с помощью своего умения передавать самые тонкие оттенки цветов. — Алессандра провела кусочком меха по его животу, к застежке брюк. — Я ведь уже говорила, что мы счастливы иметь в своей группе человека с такими способностями к рисованию, как у тебя.

Шелковый халат распахнулся. Алессандра шевельнулась, халат упал вниз с ее плеч и повис на талии. Ряд крохотных перламутровых пуговок спускался вниз от ворота ее ночной сорочки, украшенной пеной тонких кружев.

— Кстати, об искусстве… — выдохнул Джек. — Я придумал, какую картину мне хотелось бы написать.

— У тебя нет бумаги, — прошептала она. — И красок.

— Ну что ж, — отозвался Джек. — Тогда я сделаю это только с помощью своего воображения.

Пока пальцы Джека, то и дело прикасаясь к ее сорочке, медленно расстегивали пуговицы, Алессандра закрыла глаза. Воображение рисовало ей картины тех распутных и развратных вещей, которые он мог сделать с ее телом, однако она гнала прочь эти мысли. Прикосновения Фредерико привели Алессандру в такой ужас, что заморозили все ее нутро. Однако пусть это даже и неправильно, но ей ужасно хотелось, чтобы тепло интимных ласк Джека смешалось со страхом, пусть даже после близости для нее начнется настоящий ад.

— Подними руки, детка, — прошептал Джек.

Приподнявшись, маркиза изогнулась, чтобы Джеку было удобнее стянуть ей через голову сорочку. Алессандра осталась нагой. Она откинулась на узорчатые подушки, а под ее ягодицами приятно зашелестел шелк халата.

Джек снял сапоги. За этим последовал шорох шерсти, и она тут же представила его обнаженным.

Ее глаза распахнулись.

Господи, до чего же он красив!

Пламя свечей золотило резные контуры его грудной клетки и твердую гладкую равнину его живота. Восставший жезл его мужественности с красно-золотистой головкой поднимался из курчавого треугольника внизу живота.

Должно быть, она издала какой-то звук, потому что Джек замер.

— Я испугал тебя? — И, прикрыв свое естество, он добавил: — Я знаю, что ты считаешь меня большим черным дьяволом.

— Нет, я тебя не боюсь. — Потянувшись, Алессандра отвела его руку. — Я вижу Князя Тьмы, но не дьявола.

— Никакой я не принц, а всего лишь скромный художник, — пробормотал Джек. — Который хочет узнать, может ли он поступить по справедливости с твоей неземной красотой.

Словно завороженная, Алессандра наблюдала за тем, как он опустил свою кисточку в бренди. Что он…

Дьявольщина!

Капля янтарного спиртного упала на ее сосок. А потом Джек медленным, чувственным прикосновением обвел его влажной кисточкой. Ее кожа тут же загорелась.

— Хм… не уверен, что все сделал правильно, так что, пожалуй, мне следует стереть это и начать все заново.

Его губы — теплые и влажные — накрыли ее сосок и стали слизывать дрожащую на самом его кончике каплю.

— Святая Мадонна, все-таки ты дьявол, — простонала Алессандра, когда он проделал то же самое с другим соском.