Рио-де-Жанейро: карнавал в огне - [16]

Что бы они ни делали, кариоки всего лишь используют то, что считают своим по праву. Это право должно быть священной обязанностью каждого великого города: позволять горожанам владеть собой и использовать себя, и самое главное — дать им почувствовать, что они живут.

Примерно так, как это чувствовали тупинамба в 1502 году.

Глава вторая

В мае 1992 года, за месяц до крупнейшей встречи глав государств за всю историю, нашлись и такие, кто задавался вопросом, мудро ли было со стороны ООН выбрать для ее проведения именно Рио. Это была конференция ООН по защите окружающей среды и развитию — такое длинное название не помещалось в заголовки, и пресса скоро сократила его до Рио-92, — всемирный саммит, глобальный экологический форум, предложение подумать всем вместе, как очистить планету. В течение одиннадцати дней городу предстояло принять представителей 190 стран, включая 117 глав государств и премьер-министров, с их огромной свитой и привилегиями, а также 22 000 людей, работающих в 9000 неправительственных организаций, и 400 иностранных журналистов. Все было спланировано так, чтобы встреча прошла без сучка без задоринки, но кто мог поклясться, что не случится никаких непредвиденных накладок? А если случатся — кто будет разбираться?

Зная Рио, который славится своей неформальностью, кое-кто опасался, что американский президент Джордж Буш (старший) вдруг обнаружит вцепившегося ему в рукав босоногого мальчишку, пытающегося продать ему конфеты. Или что британского премьера Джона Мейджора пригласят на церемонию макумба, где в него вселятся какие-нибудь духи. Или что французский президент Франсуа Миттеран окажется лицом к лицу с carau com ovo — ужасной мешаниной из дешевого темного пива и сырого яйца — в баре за углом. Или что кубинскому диктатору Фиделю Кастро отрежут кусок бороды шутки ради. Случиться могло все что угодно.

Но больше всего директора отделения ООН в Рио аргентинца Аурелио Руиса беспокоила подготовка «Риосентро», огромного дворца съездов в Жакарепагуа, избранного для проведения конференции. За несколько дней до открытия, которое было назначено на 3 июня, ничего не было готово: ни аудитории, ни залы переговоров, ни залы для прессы, ни информационные центры, ни рестораны, ни бары. Груды досок, стекол, проводов, телефонов, компьютеров и мебели в коробках приводили его в ужас. Компании, которым было поручено все это установить, не успеют закончить работу, даже если бы у них еще полгода было впереди, думал Руис. Во всем обязательно обвинят офис в Рио, за который он отвечал, но он не понимал еще, как работает этот город.

«Не волнуйтесь, мистер Руис, — сказал один из ассистентов. — Будет как со школами самбы на карнавале. За полчаса до появления каждой школы никто не верит, что они смогут сработаться и организовать шествие. Повсюду царит хаос. Тысячи людей толпятся посреди улицы, одно крыло не знает, что делает другое, народ бродит кругами в полном замешательстве, не переставая закладывать за воротничок. Но вдруг кто-то свистит в свисток. Люди собираются в группы, разбираются по типу костюмов, каждое крыло оказывается на предназначенном ему месте, бьют барабаны, и шествие выходит на проспект, бесподобное, как всегда. Так случается каждый год. Так будет и сейчас. Вот увидите».

Руис побледнел. И как только его подчиненный смеет сравнивать конференцию такого масштаба с карнавальным шествием!

Но именно так и случилось. Несколько дней спустя кто-то свистнул в свисток, и бригады рабочих пришли в движение, комнаты и аудитории были оборудованы в мгновение ока, и вечером накануне открытия «Риосентро» выглядел именно так, как ему и следовало. Руис смог вздохнуть спокойнее. Все одиннадцать дней, пока продолжался конгресс, все шло по плану. Ни один кариока не ударил лицом в грязь перед гринго. А Буш, Мэйджор, Миттеран, Фидель и остальные в свою очередь не посрамились перед кариоками. И пока власть имущие обменивались рецептами по спасению мира, Рио запустил свое обычное осеннее шоу, давая им возможность собственными глазами увидеть, как должен выглядеть идеальный мир — прекрасные дни, ослепительные ночи, мягко текущие по дорогам машины, мир и покой на улицах (спасибо армии), ни одного гангстера в поле зрения (и куда они только подевались?), даже собаки, казалось, перестали мочиться на фонарные столбы.

Единственным темным пятном были горы мусора, которые ежедневно оставляли после себя делегаты в «Рионсентро», собравшиеся, чтобы решить, как сделать мир чище. Но мусорщики-кариоки работали не покладая рук, и один из них, Иванилсон дош Сантуш, нашел бумажник с тремя тысячами долларов, потерянный японским экологом. Бумажник вернули владельцу. В тот же день другой мусорщик, Жаилсон Фернандеш, превзошел его: он нашел сумку одного француза, где было 30 000 долларов (самому Жаилсону пришлось бы проработать лет тринадцать, чтобы заработать такие деньги). И сумку тоже вернули. Оба мусорщика получили медали. Несколько месяцев спустя в официальном докладе ООН назвало Рио-92 «самой блестяще организованной конференцией в истории».

А как же иначе. Но Рио не особенно гордился этим фактом. Если вам нужен пример действительно сложной ситуации, как насчет самба-шествия в том же году несколькими месяцами ранее, когда платформы, принадлежавшие школе «Viradouro», изображавшие московскую Красную площадь, вспыхнули прямо посреди улицы?