Ринг - [10]

— Петр Алексеевич...

— В другой раз поговорим, — Исаков снова зевнул, — ты давай, работай пока...

Уже на улице Виктор вспомнил эту фразу и все еще ежился. Верно говорят, что Исаков не сахар.

Исаков запер за Виктором дверь, лег на диван, расслабился, закрыл глаза, последнее время он все чаще прибегал к этому приему, чтобы успокоиться.

За время работы в розыске Исаков задерживал преступников разных: пьяных и трезвых, с ножами, бритвами и пистолетами. Были злые, трусливые, отчаянно храбрые. Конечно, порой испугаешься, но пройдет лишь час, и ты уже смеешься, подшучиваешь над собой, рассказывая товарищам, утрируешь свой страх, комизм ситуации. А завтра и не вспомнишь уже.

Но есть вещи, что не только за хмельным столом, лучшему другу по секрету не скажешь. Объяснить трудно. Есть такое понятие: естественное старение железа. Отпущен тавровой балке определенный срок, и хоть она железная, имеет законное право сломаться, так как накопилась в ней усталость. А сколько человек может выслушать лжи, увидеть грязи, крови, нечистот человеческих?

Сегодня ложь, завтра подлость, через день злость — легонько, а коснется тебя, ни шрама не оставит, ни маленькой царапинки. Месяцы проходят, годы, капля камень долбит, и от работы с преступниками человек больным может стать.

Рассказывает тебе друг о своих неприятностях на работе, ты слушаешь, а сам привычно проверяешь: сходятся у тебя концы с концами или нет. Порой забудешь, что с другом разговариваешь, сказать хочется — молчал бы, старик, разве это горе? Ты и бед-то не видел. Вот я вчера... Что вчера? То же, что год назад и десять. Страшно, если недоверчив стал, нечувствителен, если коростой покрылся, если с тобой поговорить-то по-человечески нельзя.

Рассказывает тебе друг какую-то историю, ты вспоминаешь, что месяц назад он рассказывал ее совсем иначе. Врет! Зачем? Какую цель преследует? Какой ему поставить вопрос и выяснить правду? Гонишь эти мысли, объясняешь, что, мол, спутал человек, забыл. Но уже поздно, машина запущена, шестеренки крутятся, привычно выскакивают нужные вопросы, а ответы тебе лучше бы не слышать. Крючочек — петелька, крючочек — петелька, выползает совершенно ненужная тебе правда.

Исаков поднялся с дивана, сел за стол.

Преступник боксер, в залах его не нашли. Не могли найти, раз солдаты утверждают, что ему за тридцать. Сейчас тренируются мальчишки рождения чуть ли не пятьдесят пятого года. Если ему за тридцать и он был хорошим боксером, а это ясно, как день, то он Петра Исакова знает. Хорошо знает. Может, встречались. Пожимали друг другу руки. «Убийца ваш коллега», — сказал полковник. Коллега. Хорошее слово. Как найти своего коллегу?

Исаков вспомнил недавно виденную афишу: «Дворец спорта „Крылья Советов“». Первенство Москвы по боксу».

Он вскочил, перелистнул календарь. Через три недели. Возможно, убийца, как и сам Исаков, редко ходит на соревнования? Надо, чтобы пришел! Коллега. Что его заставит прийти?..

Полковник Хромов что-то сосредоточенно писал, увидев Исакова, предостерегающе поднял палец, молча указал на кресло. Петр не сел в кресло, а облокотился на сейф. Видимо, то, что Исаков стоит, раздражало полковника, он покосился на подчиненного, пытался закончить фразу, поморщился и отложил авторучку. Он не хотел помочь Исакову, не задал вопроса, молча ждал. Пусть на себе испытывает политику силы. Петр кашлянул и сказал:

— Ветераны играют товарищеский матч между собой. Мне же придется выступать на официальных соревнованиях против действующих спортсменов. Да и бокс — не футбол.

— Как Федякина? Вы вернули ей костюм мужа? — словно не расслышав сказанного, спросил полковник.

— Вернул, — растерянно ответил Исаков, посмотрел в спокойное, равнодушное лицо начальника и неожиданно понял, что его, Петра Исакова, умышленно загнали в угол.

Утренний разговор в несвойственном полковнику резком тоне, встреча с женой убитого. Теперь он, Исаков, пришел сам и стоит словно мальчик, барахтается, не может выбраться из угла, выход из которого только один — принять бой.

— Хорошо, я выйду на ринг, товарищ полковник, — на последних словах Исаков сделал ударение.

— Я слабо разбираюсь в спорте, Петр Алексеевич, — подчеркнуто мягко ответил Хромов. — Вы сами настаиваете на единственной версии. Решайте ее самостоятельно, не сомневаюсь, что вы сделали правильный выбор.

Исаков рассмеялся, ведь права выбора-то его и лишил начальник. И лишил совершенно сознательно. В который уже раз Петр убедился, что недооценивает способности и опыт полковника. Хромов тоже улыбнулся и решил закончить разговор.

— Лично я люблю отдавать долги. В свое время вы часто отсутствовали. Бокс отнимал у вас уйму времени. Я рад, что вам представилась возможность рассчитаться. Желаю успеха, — полковник надел очки и взял авторучку.

В коридоре Исаков шепотом выругался, ведь даже позы героя лишил его полковник.

Валов каждый день приносил на работу «Советский спорт», и Исаков взял с сейфа газету, нашел нужный телефон и набрал номер. Петру не пришлось долго объяснять, кто он такой и почему просит сообщить через газеты о своем возвращении на ринг. Редактор, с которым он разговаривал, его прекрасно помнил, да и Петр знал этого журналиста. Их связывал давний спор. Журналист даже обрадовался звонку, сказал, что готовит обзорную статью о предстоящем первенстве, и, как бы между прочим, заметил, что Петр Исаков, естественно, уверен в своей победе. Исакову ничего не оставалось, как подтвердить это мнение. Теперь он знал, что его имя будет набрано крупным шрифтом.