Римские вакации - [135]

— Варвары… союзники, именем великого Рима повелеваю… умоляю… задержите их! — трагическим басом как на оперной сцене взмолился побелевший Антоний, указывая на неотвратимо приближавшегося неприятеля, а потом закончил буднично: — А иначе нам всем хана…

После некоторого замешательства как-то вдруг и все разом мы стеганули коней и понеслись в головокружительном галопе. Кто-то из коллег воинственно заулюлюкал, кто-то закричал: "Ура!". Проскочив между кучами бестолково толкавшихся римлян, мы осадили коней, спешились и, пробежав вперёд, залегли у кстати случившихся камней.

— Слушать мою команду! — закричал Джон, подражая старшине-сверхсрочнику. — Гранаты к бою.

Мы засуетились, выуживая из рюкзаков рубчатые чушки, ввинчивая в них неуклюжими руками запалы. А грозная масса накатывалась неспешно, и уже были различимы лица в щелях между щитами и низко надвинутыми шлемами; стройный шаг фаланги тяжело отдавался в земле, и в ушах навязчиво грезился нервический марш завоевателей из симфонии Шостаковича. Впереди перед строем шли с кривыми мечами в руках укрытые блестящими доспехами командиры. Один из них выделялся особо — ярким малиновым плащом и раззолоченными бляхами панциря; над его шлемом высоко вздымался шикарный плюмаж из крашеных в голубое и жёлтое страусовых перьев.

— И здесь хохлы… — пробормотал Боба, явно вспомнив цвета украинского флага.

Копья египтян оставались поднятыми — видно, они предполагали нас просто растоптать.

— Пора! — истерически завопил Лёлик.

— Нет! — проревел категорично Джон. — Ещё немного!

— Сам знаю! — закричал в ответ Лёлик, вскочил вдруг на ноги и, широко размахнувшись, с уханьем запулил гранату навесиком.

Граната преодолела предписанную ей траекторию и врезалась разодетому начальнику прямиком в лоб. Тот неуклюже всплеснул руками и хлопнулся на спину. В рядах противника с неприятной недоброжелательностью родился возмущённый вой.

— Болван! Чеку не выдернул! — рявкнул Джон.

— Сам болван! — плаксиво отозвался Лёлик и стал из-за всех сил дёргать затвор автомата, периодически нажимая на заклинивший спуск.

Изнутри строя выпорхнул поток дротиков и с шелестом устремился к нам. Мы с особым вниманием уставились на их целеустремлённый полёт.

— Бежим… — неуверенно то ли предложил, то ли спросил кто-то из коллег.

— Недолёт будет! — успокоительно крикнул Серёга, но, тем не менее, на всякий случай встал в позицию низкого старта.

Дротики пролетели, сколько положено и посыпались вниз, втыкаясь глубоко в землю на пару метров с недолётом.

— Огонь! — истошно заорал Джон, круто замахиваясь.

Гранаты мелькнули тёмными мячиками и попадали перед фалангой. Одновременно грянули взрывы, загудели осколки; посыпались комья земли. Строй смешался, рассыпаясь беспорядочно; мгновенная паника выразилась в единодушно исторгнутом вопле ужаса. И тут же в едином порыве загрохотали очереди. Палец конвульсивно скрючился на спуске, приклад затолкал в плечо; завоняло кисло порохом, прицел запрыгал перед глазами как бешеный, и непонятно было: куда летят пули, но мельтешившие впереди фигуры заваливались, роняя смешные свои копья и щиты.

Почти сразу же неприятель ударился в неотвратимое бегство. Тут же разом мы прекратили стрелять. Коллеги ошалело оглядывались, приподнимаясь; Лёлик всё продолжал рвать затвор — уже обеими руками, упирая приклад в валун.

— Эй, да ты с предохранителя-то сними, — устало посоветовал Серёга.

Мимо нас пронёсся с грохотом и гиканьем конный отряд римлян, настиг деморализованного противника. Пошло избиение. Сзади разнёсся набатно тысячеголосый рык, тупой грохот и лязг — наконец-то схлестнулись главные силы.

К нам подскакал посыльный от Антония; уважительно поглядывая на наши громобои, прокричал, что великий Антоний просит не менее великих союзников отправляться на другой фланг и помочь там.

С трудом поймав своих коней, мы по задам войска, не особо поспешая, направились к указанному месту. В центре театра военных действий вовсю уже происходили прямые контакты по всему фронту. Своими способами, а также и достаточной компактностью занимаемой для того территории напоминали они обычную уличную групповую драку. Супротивники, кое-как держа строй, наседали друг на друга за счёт передних шеренг, тщательно размахивавших отточенным железом в обоюдных попытках положить больше чужих, чем своих; остальные же, особенно задние, вели себя вольно — переговаривались, заглядывали вперёд, вставая на цыпочки, а то и начинали напирать как в пошлой очереди времён застоя, лениво при том покрикивая.

Подъехав к указанному флангу, мы обнаружили несколько пораженческую картину: отряды, утвердившись друг против друга (или, скорее, враг против врага), топтались на месте, не совершая попыток к прямой конфронтации. Римляне громогласно и с подъёмом ругались, египтяне скромно помалкивали — стояли они на пригорке и, по всему, могли наблюдать свершившийся разгром другого фланга.

Лёлик пришпорил аргамака, выскочил вперёд и, взяв автомат навскидку как заправский ковбой, попытался залудить очередью, но после первых же выстрелов конь его понёс, причем прямиком к вражеским рядам. Лёлик бросил стрелять, судорожно приник к конской шее и заорал ужасно. Египтяне, не выдержав столь психического зрелища, переполнившего чашу их выдержки, заорали ещё громче и кинулись тикать врассыпную. В общую симфонию вписали свои восторженные кличи римляне и, ломая строй, бросились вдогонку настигать, крушить и побеждать.