Римские историки IV века - [49]

Глава XXXIV

Клавдий

Однако солдаты, которых почти вопреки их характеру крайне тяжелое положение заставило рассуждать правильно, увидев во всем упадок, с одушевлением стали восхвалять управление Клавдия, человека деятельного, справедливого, целиком преданного интересам государства, и превозносили его до небес (2) за то, что он после большого перерыва восстановил нравы Дециев218. (3) В самом деле, когда он стремился изгнать готов, приобретших за долгое время мира большую силу и ставших почти оседлыми жителями, в Сивиллиных книгах219 вычитали, что для победы нужно принести в жертву первейшего в сенаторском сословии. (4) И хотя человек, признанный таковым, предложил самого себя, [Клавдий] заявил, что та жертва больше подобает ему, ибо он, действительно, - первое лицо в сенате и во всем государстве. (5) Итак, после того как император пожертвовал своей жизнью для республики, варвары были разбиты и отогнаны безо всяких потерь для римского войска220. (6) Настолько дороги добрым гражданам общее благо всех и добрая память о них самих, что они действуют не только ради славы, но имеют в виду в какой-то мере и счастье потомства. (7) Если бы действительно Констанций и Константин и наши императоры221 {108} [...] по внешнему виду особенно приятна солдатам из-за надежд на награды или на разгул. (8) Поэтому и победа эта оказалась трудной и дорого стоящей, поскольку, как это свойственно покоренным, стремясь к безнаказанности за свои преступления, они отстаивают больше утраченную власть, чем полезные учреждения.

Глава XXXV

Аврелиан

Впрочем Аврелиан222, осмелев после такого успеха, точно еще продолжалась война, сейчас же отправился против персов223. (2) Перебив их, он вернулся в Италию, города которой страдали от грабежей аламаннов224. (3) Точно так же германцы были вытеснены из Галлии225, а легионы Тетрика, о котором мы выше упомянули, были разбиты вследствие предательства самого вождя. (4) Дело в том, что Тетрик, неоднократно подвергавшийся покушениям со стороны солдат из-за козней правителя Фаустина, в письме просил защиты Аврелиана, и, когда тот прибыл, он выстроил для вида против него строй и сдался ему, как бы в процессе сражения. (5) Итак, ряды его солдат, - что естественно при отсутствии вождя, - были смяты и рассеяны; сам он после блестящего двухгодичного правления был проведен в триумфальном шествии, но выпросил для себя наместничество в Лукании 226, а сыну - прощение и сенаторское достоинство. (6) Тем временем в самом Риме были разгромлены ремесленники-монетчики; они по наущению своего казначея Фелициссима стерли знаки на монетах, потом, испугавшись наказания, подняли мятеж, настолько большой, что, собравшись на Целийском холме227 выставили до семи тысяч вооруженных [бойцов]. (7) После такого столь удачного начала своего правления [Аврелиан] заложил в Риме великолепный храм богу-Солнцу, украсив его богатыми дарами, а чтобы никогда больше не произошло того, что было при Галлиене, он окружил город новыми крепчайшими стенами более широкого охвата228; вместе с тем он мудро и щедро, чтобы угодить римскому плебсу, разрешил употреблять в пищу свиное мясо; запрещены были фискальные жалобы и доносы квадруплаторов229, которые сильно разоряли город, причем сожжены были все таблички и записи такого рода дел, и по примеру греков совсем был отменен соответствующий закон; наряду с этим он безжалостно преследовал алчность ростовщиков и ограбление провинций воп-{109}реки традиции военачальников, из числа которых был сам. (8) По этой причине он и погиб близ Кенофрурия из-за предательства своего слуги, которого сделал своим секретарем230, признавая за собой преступное грабительство (казнокрадство), тот коварно составил списки трибунов, якобы присужденных к казни, и как бы по дружбе передал их самим этим трибунам; они-то под действием страха и совершили преступление. (9) Между тем солдаты, оставшись без вождя, сейчас же направляют послов в Рим с просьбой, чтобы сенаторы избрали императора по своему усмотрению. (10) Когда сенаторы ответили, что это право больше всего принадлежит самим легионам, те снова послали к ним своих ходоков. Так обе стороны состязались между собой в сдержанности и стыдливости, в этих редких среди людей добродетелях, особенно в такие времена, и почти совсем незнакомых людям военным. (11) Строгость и неподкупность этого человека обладали такой моральной силой, что известие о его убийстве привело виновников его к гибели, на всех негодных людей навело страх, колеблющимся дало стимул, у каждого доброго гражданина вызвало горе и никому не дало повода к дерзости или хвастовству. (12) После его смерти было такое же междуцарствие, как после смерти Ромула 231, только оно принесло ему гораздо больше славы. (13) Это особенно всем доказало, что вся история вращается как бы по кругу и что ничего не происходит такого, чего природа своей силой не могла бы снова вернуть через века. (14) Все же благодаря доблести принцепсов легко восстанавливаются даже и пошатнувшиеся дела, а стоящие крепко приходят от их пороков в упадок.

Глава XXXVI