Римская история в лицах - [5]
Сначала о дате основания города. 753-й год до Р.Х. или двумя столетиями позже? Пожалуй, это не очень существенно. Тот «классический» период Римской истории, который нас будет особенно интересовать, удален от этой даты по меньшей мере на три столетия. Существенно другое. И легенда, и современная научная гипотеза сходятся в том, что город возник как военное поселение. Будь то воинственные пастухи и молодые альбанцы, пошедшие за Ромулом, или воины этрусского гарнизона, они воздвигали и обносили стеной свой город не для того, чтобы мирно заниматься примитивным земледелием и скотоводством, а для того, чтобы безнаказанно совершать набеги на соседей, угонять их скот, короче — промышлять грабежом. Ориентация на «внешнюю экспансию» должна была наложить своеобразный отпечаток на характер взаимоотношений и всю систему нравственных ценностей сообщества первых римлян. Их было мало, и, чтобы противостоять соседям, пришлось выработать жесткие нормы поведения. Такие нормы существуют в любом автономном формировании. Это, во-первых, строгая дисциплина, безусловное подчинение главарю, уважение старших — более опытных. Во-вторых, непреложность ими же самими установленных законов, регламентирующих иерархию подчинения, права и обязанности всех членов сообщества, отношения собственности, гарантию сохранности и наследования добытого в военных походах имущества.
Высоко ценился у первых римлян весь комплекс соответствующих личных качеств: храбрость, суровая стойкость в бою и походе, взаимная выручка, а главное — преданность сообществу. Здесь она трансформировалась в преданность городу Риму. У тех, кто с честью прошел испытания битвой, возникало и укреплялось своеобразное чувство собственного достоинства. Подчиняясь дисциплине и царю, первые римляне не склонны были к слепой покорности, дорожили своими правами, которые защищал закон. В частности, правом участвовать в обсуждении военных планов и проблем Города, правом выбирать царя и, если надо, советовать ему. Последнюю функцию, естественно, брало на себя собрание наиболее опытных воинов, названное сенатом. Суверенные же права римского народа в целом защищало общее собрание граждан-воинов.
Еще вглядимся. И в легенде, и в научной концепции первоначальное становление города связывается с объединением его воинственных основателей и мирных соседей-селян. В легенде это сабиняне, у ученых — латиняне семихолмия. Некоторые из них, надо полагать, вливались в состав разбойного отряда, другие продолжали свои обычные занятия на земле.
Особый интерес представляет собой утверждение легенды о пополнении населения города за счет беглых. Поздних римских историков оно, видимо, смущало. Цицерон об этом не упоминает вовсе, а писавший чуть позже Дионисий Галикарнасский старается приукрасить ситуацию, утверждая, что беглецы были людьми свободными, жертвами гонения тиранов. Однако Плутарх столетие спустя не только поддерживает версию Тита Ливия, но и еще усиливает нелестную характеристику первого пополнения римских граждан. Он пишет:
«...едва только поднялись первые здания нового города, граждане немедленно учредили священное убежище для беглецов и нарекли его именем бога Асила; в этом убежище они укрывали всех подряд, не выдавая ни раба его господину, ни должника заимодавцу, ни убийцу властям...». (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Ромул, IX)
Но все-таки. Если беглецы и не были гонимыми поборниками свободы, они, конечно же, были людьми сильными, смелыми и даже отчаянными. Без этих качеств не уйти бы им от погони по редким дорогам, безоружными через густые в те времена леса, обильные диким зверем. Те из беглецов, кто умел владеть мечом и копьем, пополняли военный отряд, а те, для кого был более привычен и привлекателен труд земледельца, получали надел из пустовавшей в окрестностях города или отнятой у побежденных врагов земли.
Таким образом, и через слияние с соседями-поселенцами, и за счет беглых шло пополнение двух категорий граждан раннего Рима: воинственных и мобильных, всегда готовых препоясаться мечом и выступить в поход, и более мирных — пастухов и землепашцев. Естественно, что верховодили граждане первой категории — из их среды избирали жрецов, судей, не говоря уже о сенаторах и самом царе. Кстати, и история с похищением девушек кажется правдоподобной для города, основанного воинственными молодыми мужчинами. Она вписывается как в ткань легенды, так и в гипотезу о предмостном укреплении этрусков. Но это означает, что первые поколения потомков основателей города были представлены почти однолетками. Надо полагать, что они держались друг друга, сохраняли приверженность «военной профессии» и ревниво оберегали от посягательства остальных римлян свое привилегированное положение. Себя они называли «патрициями», что означало «дети отцов», имея в виду «отцов» — основателей Города.
Прочие же, главным образом пришлые или военным путем присоединенные жители Рима, хотя и находились под защитой римских законов, ни на какие привилегии претендовать не могли. Они полупрезрительно именовались «плебеями», что означает «многие». Поначалу плебеи были лишены почти всех прав: даже права голоса в Народном собрании, даже права на семейный религиозный культ, да и сами семьи их законными не признавались. Браки между гражданами двух сословий были запрещены.
История Афинской демократии от ее становления при Солоне (VI в. до н. э.) до казни философа Сократа (IV в.).
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Книги завершает цикл исследований автора, опубликованных в Издательстве Казанского университета по македонской тематике. «История античной Македонии», часть 1, 1960; часть II. 1963; «Восточная политика Александра Македонского». 1976. На базе комплексного изучения источников и литературы вопроса рассматривается процесс распада конгломератных государств древности, анализируется развитие социальных, военно-политических и экономических противоречий переходной эпохи обновления эллинистических государств, на конкретном материале показывается бесперспективность осуществления идеи мирового господства. Книга написана в яркой образной форме, снабжена иллюстрациями.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.