Римляне, рабы, гладиаторы: Спартак у ворот Рима - [67]

Если же рабу все-таки удавалось бежать, то он отнюдь не мог быть уверен в том, что обрел наконец долгожданную свободу. Дело в том, что поимкой его занимались не только специально выделенные хозяином преследователи, но и официальные власти. Если беглеца удавалось схватить, то на лбу или же на руках и ногах его выжигались специальные клейма, чтобы отметить его как беглого. Кроме того, ему обривали голову и брови. Также пойманным беглецам надевали на шею металлический ошейник с выгравированной на нем соответствующей надписью, а также указанием имени и места жительства владельца, так что при следующей попытке найти его и возвратить хозяину было гораздо легче. Из надписей на ошейниках до нас дошли следующие:

«Держи меня, чтоб я не сбежал!»

«Если ты вернешь меня моему господину Зонину, то получишь солид», т. е. золотой.

В наказание пойманный раб мог быть отправлен на арену, где он чаще всего участвовал в травле зверей, или же приговорен к смертной казни, порой приводившейся в исполнение с особой жестокостью.

Если же раб пытался отомстить хозяину, что также случалось достаточно часто, то за смерть господина должны были расплачиваться все рабы, жившие с ним под одной крышей, постольку, поскольку они не предотвратили убийства и не сообщили о его подготовке. Римляне рассматривали любого раба в качестве врага, поэтому считали, что коллективные наказания являются наилучшей защитой от постоянно исходящей от него опасности.

Обычной смертной казнью, применявшейся в древности к рабам, было распятие на кресте, отмененное лишь христианскими императорами, не желавшими осквернять символ спасения — крест, на котором умирал Иисус Христос. Сначала на шею осужденного надевалась деревянная колодка — furca (фурка) или patibulum (патибулум), и уже после этого его гнали ударами плетей на место казни.

Первоначально фурка не была орудием пытки, а представляла собой вилкообразное приспособление, соединявшее переднюю ось телеги с дышлом. О том, как она использовалась в том качестве, которое интересует нас, повествует Плутарх в своем жизнеописании римского патриция Кориолана, в 488 г. до н. э. возглавившего поход вольсков на Рим:

«Кто-то отдал своего раба другим рабам с приказанием гнать его, бичуя, по форуму, и затем убить. Исполняя его приказания, они стали бить его. От боли он начинал извиваться и делал, в мучениях, разного рода неприличные движения. Случайно сзади двигалась религиозная процессия. Многие из участников были недовольны, видя тягостную сцену; но никто не перешел от слов к делу — все ограничились бранью и проклятиями лицу, приказавшему наказать другого так жестоко. Дело в том, что тогда с рабами обращались крайне мягко, — сами хозяева работали и жили вместе с рабами, поэтому поступали с ними не так строго, снисходительнее. Большим наказанием для провинившегося раба считалось одно то, если его заставляли надеть на шею деревянную рогатку, которой подпирают дышло телеги, и ходить с ней по соседям, — к тому, кто на глазах других нес подобного рода наказание, никто уже не имел доверия. Его звали «фурцифер» — «фурка», по-латыни значит подпорка или вилы».

Такое домашнее наказание могло также сопровождаться поркой. Если же за этим должно было последовать распятие, то вместо фурки использовали патибулум, часто также называвшийся фуркой, но устроенный по-иному. Патибулум представлял собой настоящую шейную колодку, состоявшую из двух частей, открывавшуюся именно для того, чтобы заключить в него шею осужденного. Имел он форму бруса, к концам которого прибивали или привязывали руки жертвы.

Под «крестом» (crux) же понимали установленный на месте казни столб, у которого происходило бичевание или распятие. Что же касается именно распятия, то оно производилось по-другому, чем нам это представляется теперь: преступника, висевшего в патибулуме, принесенном им самим, на веревках втаскивали на вершину столба, и укрепленный там брус образовывал поперечину креста. Иногда преступника просто привязывали к поперечине, а иногда прибивали его руки к патибулуму (если это не было сделано еще перед казнью), а ноги — к столбу.

Когда в неразберихе второго триумвирата, заключенного в 43 г. до н. э. Октавианом, будущим первым римским императором Августом, с Антонием и Лепидом, многие римские граждане погибли или бежали, тысячи рабов в Риме, Италии и Сицилии воспользовались сложившейся ситуацией, чтобы изменить свою ужасную судьбу. Началась эпоха массовых побегов. Одним удалось затеряться в столице и выдавать себя за свободных, другие объединились в разбойничьи банды, но большинство направилось на Сицилию, где находилась ставка Секста Помпея, остро нуждавшегося в людях для пополнения своих армии и флота, брошенных на борьбу с триумвирами. Желая остановить вызывающее тревогу массовое бегство, в Риме обратились даже к весталкам, и те читали специальные молитвы, которые должны были заставить рабов оставаться у своих хозяев. На переговорах 39 г. до н. э., которые Помпей вел с Антонием и Октавианом, при заключении так называемого Мизенского договора был достигнут компромисс относительно беглых рабов. Помпей отказывался принимать впредь беглых рабов, а его противники обещали предоставить свободу всем рабам, участвовавшим в войне на его стороне.