Рим - [3]

На нем была короткая туника без рукавов, Лара никогда не видела таких сильных мужских рук. По, низкорослый и жилистый, украдкой покосился на Лару и нахмурился.

– Не нравится мне этот чужак, – проворчал он.

– Почему? – спросила Лара. – Он нам улыбается!

На самом деле юноша улыбался Ларе – и только ей одной.

* * *

Его звали Таркетий. Кроме этого, Ларту удалось выяснить очень немного, поскольку незнакомец говорил на языке, которого Ларт не знал и в котором каждое слово казалось таким же длинным и извилистым, как имя этого человека. Ларту было легче поднять тушу оленя, чем уразуметь, что за странные звуки издают этот юноша и двое его спутников. Однако вид они имели вполне дружелюбный, да и никакой угрозы для более многочисленной группы торговцев солью не представляли.

Таркетий и двое его старших товарищей были искусными кузнецами из местности, находившейся примерно в двухстах милях к северу, где холмы были богаты железом, медью и свинцом. Сейчас они возвращались домой из торгового путешествия. Тропа соплеменников Ларта вела от морского побережья к взгорью, а перпендикулярная реке тропа кузнецов шла через длинную прибрежную равнину. Поскольку там, где находился остров, переправиться через реку было легче всего, то именно здесь эти две тропы и пересекались. В данном случае торговцы солью и торговцы кузнечными изделиями прибыли к острову в один и тот же день – так произошла их встреча.

Две группы разбили на противоположных концах острова два отдельных лагеря, но Ларт, в знак дружелюбия, пригласил в тот вечер Таркетия и его спутников на оленину. Сидя у костра и угощаясь горячим, вкусным мясом, Таркетий пытался рассказывать о кузнечном ремесле, а глаза Лары не могли оторваться от его мускулистых рук, когда он в отблесках пламени костра изображал удары молота. При этом юноша горделиво улыбался – Лара никогда в жизни не видела таких белых и ровных зубов.

По, заметив взгляды, которыми обменивались Лара и чужак, насупился. Ларт, видя все это, улыбнулся.

* * *

Ужин подошел к концу. Кузнецы жестами поблагодарили добытчиков соли за оленину и удалились в свой лагерь. Прежде чем скрыться в сумерках, Таркетий обернулся и одарил Лару прощальной улыбкой.

В то время как другие укладывались спать, Ларт, по обыкновению, задержался у костра. Как и во всем остальном, в огне обитал нумен, который порой общался с ним, посылая ему видения. Когда последние угольки наконец догорели и сгустилась тьма, Ларт задремал.

Его разбудила внезапная яркая вспышка почти затухшего, но вдруг взметнувшегося вверх пламени. В кругу ослепительного, как солнце, света над костром парило нечто. Это нечто было похоже на мощный фаллос. Он, видимо, был бестелесным, поскольку огонь его не опалял, но выглядел вполне плотским – напряженным и устремленным вверх. В воздухе его поддерживали крылья, похожие на птичьи. Ларту и прежде доводилось видеть образ крылатого фаллоса – всякий раз при одних и тех же обстоятельствах, – когда он засыпал, глядя на огонь. Он даже дал этому образу имя – Фасцин. Точнее, дух сам внедрил это имя в его сознание.

Фасцин не был похож на духов деревьев, камней или воды. Они не имели имен, были привязаны к местам обитания и мало чем отличались один от другого. Иметь с ними дело следовало с осторожностью, ибо им не всегда можно было доверять. Иногда они проявляли дружелюбие, но чаще были настроены проказливо или даже враждебно.

Фасцин был иным, ни на что не похожим. Он существовал сам по себе, без привязки к месту обитания, без начала и без конца. Судя по образу, он имел какое-то отношение к жизни, точнее – к ее зарождению, но, видимо, приходил откуда-то из-за пределов мира, проникая в него на несколько мгновений через брешь, открывавшуюся жаром танцующих язычков пламени. Появление Фасцина всегда было знаменательно. Крылатый фаллос никогда не появлялся без того, чтобы не дать Ларту ответ на беспокоивший его вопрос или не внедрить в его сознание новую идею. И всегда, во всяком случае до сих пор, путь, указанный Фасцином, оказывался верным.

В дальних землях – в Греции, Израиле, Египте – мужчины и женщины почитали своих богов и богинь. Они создавали их изображения, рассказывали истории о них и поклонялись им в храмах. Ларт никогда не встречал таких людей. Более того, он и о землях-то, где они жили, никогда не слышал и уж тем более не слышал их рассказов о богах и не видел изображений этих богов. Само понятие о богах, таких, которым поклонялись эти другие люди, Ларту было неведомо. Из того, что было доступно его воображению и опыту ближе всего к тому, что другие назвали бы богом, находился Фасцин.

Вздрогнув, Ларт прищурился, и видение тут же исчезло. Слепящее сияние сменилось густой тьмой летней ночи, которую лишь слегка разжижало серебро лунного света. Вместо недавнего опаляющего жара лицо ощущало приятное дуновение свежего ветерка.

Фасцин исчез, успев, как всегда, внедрить в его сознание некую мысль. Ларт поспешил к навесу из листьев возле реки, под которым любила спать Лара, думая про себя: «Это следует сделать, потому что так считает Фасцин». Он опустился на колени рядом с ней, но будить девушку не было нужды – она уже не спала.